Начиная с операции, произведенной Аристотелем, требование значения смешивается с самой практикой слова. "Игра, пожалуй, теперь пошла веселее, сказала Алиса. - Это правда, сказала герцогиня, и мораль отсюда такова: любовь, любовь, ты движешь миром! - Кто-то сказал, прошептала Алиса, что мир движется своим порядком, когда никто не сует нос в чужие дела. - Ну так это почти одно и то же, сказала герцогиня, [...] а отсюда мораль такова: позаботься о смысле, а звуки позаботятся о себе сами." Софистам, по признанию самого Аристотеля, удалось добиться для себя исключения из этого общеобязательного требования. Заботясь о том, "что кроется в звуках голоса и в словах", и словно действуя в направлении, противоположном тому, которое нужно, чтобы выпутаться, каждый сам по себе, они говорят logon kharin, "ради удовольствия говорить". Никакое опровержение не в силах настичь их, потому что они нечувствительны к противоречию - ни к тому, что определяет человека как действующее существо, для которого не в равной степени хорошо и не хорошо упасть в колодец, ни к тому, что определяет его как говорящее существо, для которого одно и то же слово, например "сладкий", не может в одно и то же время обладать и не обладать одним и тем же значением. Философская стратегия заключается в том, чтобы маргинализировать этих непокорных, сослать их, растения они или божества, на задворки человечества: достаточно лишить их языка, изо всех сил приковав слова к вещам и означающие к означаемым, одно за одно - как говорится, око за око и зуб за зуб.

Каким бы удаленным из-за протяженности веков и несхожести забот ни казалось это решение, оно ведет нас в самое сердце фрейдистской логики.

Фрейд кик нся вообще философская традиция и как каждый из нас, весь иогпошсп аристотелевским требованием значения. И в теории, и в практике ппалпза мс сыскать такого штриха, который не мог бы свидетельствовать об этом: не только симптом, но и сновидение, оговорка, ошибочное действие, остроумное высказывание-только такой ценой все они становятся объектами психоанализа. Само бессознательное, более или менее непосредственными формациями которого является все перечисленное, обязано своим статусом "необходимой и правомерной гипотезы" исключительно "выигрышу в значении и связности". В общем и целом фрейдовский проект в том и заключается, чтобы по возможности неограниченно расширять царство смысла до тех нор, пока в него не удастся включить то, что всегда с большей или меньшей степенью опрометчивости считалось бессмысленным. Но Горгий, а может быть, и герцогиня уже приучили нас к катастрофическим развязкам: Фрейд заходит в своем аристотелизме так далеко, что тем самым превращается в софиста; по меньшей мере он заставляет нас сверху донизу пересмотреть разграничение территорий. Среди всех определений остроумия, собранных Фрейдом, особую важность в его глазах приобретает не раз повторенная дефиниция "смысл в бессмыслице"; на наш взгляд, эта формула способна определить фрейдистское предприятие все целиком.