Понятие деятельности. В философии деятельность определяется как особая форма активности, присущая человеку и имеющая своим содержанием целесообразное изменение внешнего мира. Деятельность предполагает взаимный переход способности к конкретному виду деятельности в ее предметное воплощение. Это значит, что действующий человек изменяет внешний мир и изменяется сам. Выдающийся мыслитель XX в. Э. Кассирер подчеркивал: самая главная характеристика человека, его отличительный признак — это не метафизическая или физическая природа, а его деятельность. Именно труд, система видов деятельности определяет область человечности. Различными секторами этого круга человеческой деятельности Кассирер называет язык, миф, религию, искусство, науку, историю. Понять человека — значит прояснить фундаментальные структуры каждого из этих видов деятельности и в то же время понять ее как органическое целое.

Социологическое описание деятельности дается в понятиях деяния, поступка, поведения. И это не случайно: общество есть совокупность форм совместной деятельности людей, поэтому деятельность человека всегда социально ориентированна, адресована другим, хотя, возможно, и осуществляется ради собственных потребностей и эгоистически понимаемых интересов. Деяние — такая форма проявления активности личности, которая предполагает ее ответственность за социально значимые результаты, независимо от того, определялись или нет эти результаты конкретными целевыми установками личности. Поступок— сознательное действие (или бездействие), являющееся результатом нравственного самоопределения личности, в котором выражается ее отношение к самому себе и другим людям, к природе и обществу в целом. Действие, которое имеет отрицательную нравственную значимость, определяется как проступок. Система поступков, в которых реализуются нравственные установки личности, характеризует ее поведение. Поведение является внешней характеристикой деятельности, поэтому ее внутренние механизмы раскрываются в поведении лишь опосредованно, и не всегда обнажают мотивы, которыми человек фактически руководствуется в своей деятельности.

Более детальная характеристика содержится в психологии, где деятельность определяется как динамическая система отношений человека с миром, в процессе которых у субъекта возникает психический образ, воплощающийся в объекте. Проще говоря, деятельность представляет собой такое отношение человека к любому объекту (миру), которое имеет своей предпосылкой не просто знание о нем, но и представление о том, что он может получить в результате его преобразования. В психологии этот специфический сплав знания и цели, обусловленной потребностями человека, рассматривается как образ, который воплощается в объекте в процессе деятельности. Таким образом, деятельность выступает как способ реализации отношений субъекта к действительности. Однако сама деятельность регулируется не непосредственной реакцией человека на внешний мир, а посредством его осознания, т. е. формирования психического образа.

Строение деятельности. Общее строение деятельности характеризуется потребностями, мотивами, целями, средствами (орудиями).

Потребности. Источник активности человека — его потребности. Различают классы витальных (потребности человека как живого существа), социальных (потребности общественного развития, а также потребности адаптации личности в обществе) и духовных потребностей (познавательные, религиозные, нравственные, эстетические и т. п.). Многообразие потребностей объясняет многообразие видов человеческой деятельности. Главное, что лежит в основании классификации видов деятельности, — различие предметов, на которые она направлена и которые представляют собой мотив деятельности. Деятельность не бывает безмотивной, «немотивированная» деятельность обладает субъективно скрытым мотивом.

Действия и операции. Деятельность состоит из действий. Действие определяется как процесс, подчиненный особой цели, т. е. представлению о том результате, который должен быть достигнут. Цель образуется в сознании человека в процессе соотнесения потребности и мотива, с одной стороны, и объективных обстоятельств деятельности — с другой. Обстоятельства в свою очередь задают способы, какими цель достигается. Это операции, определяемые условиями деятельности. Таким образом, деятельность в целом определяется мотивом, действие — целями, операции — условиями. Такова в общих чертах психологическая характеристика деятельности.

Атрибуты

Деятельность человека чрезвычайно мнодеятельности гообразна. Как уже было сказано, основанием для классификации видов деятельности является ее направленность на объект, который преобразуется человеком: природа, общество, сам человек. Что же касается атрибутов (свойств) деятельности, то они характеризуют ее механизмы, благодаря которым деятельность мотивируется и осуществляется. Среди ее атрибутов в первую очередь называют предметность и субъектность.

Предметность и субъектность. Субъектность деятельности объясняется тем, что она опосредована прошлым опытом личности, ее потребностями и установками, мотивами и целями, эмоциональными и волевыми качествами, познавательными способностями и т. д. Предметность деятельности означает ее направленность на внеположные человеку и преобразуемые им силы природы и общества. Но предметом преобразования может быть и сам человек, его саморазвитие, самовоспитание и соответствующие действия, ориентированные на достижение тех целей, которые личность ставит.

Опредмечивание и распредмечивание. Предметность обусловливает зависимость процесса деятельности и ее результата от материала. Результат деятельности реализуется, опредмечивается (^превращается в предмет) в целесообразно преобразованном человеком материале, представляя собой воплощение человеческих сил и способностей и трансляцию ее своим современникам и последующим поколениям людей. Известный представитель немецкой классической философии И. Г. Фихте одним из первых среди философов указывал на эту особенность человеческой деятельности. Он утверждал, что практика превращает предметы преобразованной природы в зеркальный образ человека. «В пространстве преподносятся мне явления, на которые я переношу понятие меня самого: я мыслю их как подобные мне существа. Правда, последовательное умозрение привело или приведет меня к тому, что эти мнимые разумные существа вне меня — не что иное, как продукты моей собственной представляющей деятельности». (Фихте И. Г. Назначение человека. СПб., 1906. С. 81).

Чтобы наглядно представить себе, что такое опредмечивание, понаблюдаем за работой портнихи, каменщика, лектора и т. п. Мы убедимся: по тому, как человек работает, что получилось в результате его деятельности, можно судить о самом человеке, увидеть и уровень его интеллекта, и волевые качества, и профессионализм, и эстетический вкус, и отношение к труду, и его нравственные установки, и многое другое. В этом смысле деятельность всегда есть самореализация индивида и человечества в целом. Именно в деятельности проявляется социальность индивида, посредством которой он становится участником воспроизводства общественного процесса.

Человеческая деятельность осуществляется с помощью орудий, одно из основных ее отличий от активности животных— орудийность. «Ни голая рука, ни предоставленный самому себе разум не имеют большой силы, — подчерки вал Ф. Бэкон. — Дело совершается орудиями и вспоможениями, которые нужны разуму не меньше, чем руке». (Ф. Бэкон. Новый Органон. Афоризмы об истолковании природы и царства человека / Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1978. С. 12). Орудие есть связующее звено между человеком и миром преобразуемых им вещей. В то же время орудие создано другими людьми, впитало их опыт, в созданных человеком орудиях и предметах потребления опредмечены их духовные силы (умения и интеллект, знания и способности, их цели и желания и т. п.). К тому же орудия несут в себе информацию о технологии деятельности и тем самым связывают человека с другими людьми. Чтобы воспользоваться вещами, созданными другими людьми, человек должен проникнуть в их замысел, назначение, иными словами, раскрыть их духовное содержание. Этот процесс называется в философии распредмечиванием, т. е. мысленным освобождением духовного содержания произведенного трудом человека продукта от его вещной, материальной оболочки. В итоге человеческая деятельность представляет собой единство опредмечивания его духовных и физических сил и способностей и распредмечивания заложенного в продуктах труда духовного мира их создателей.

Сознательность и целесообразность. Деятельность человека разумна, осмысленна и, как правило, целесообразна. «Рациональность— черта, действительно внутренне присущая всем видам человеческой деятельности», — отмечает Э. Кассирер. (Кассирер Э. Опыт о человеке: введение в философию человеческой культуры // Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 28). Рациональность означает способность человека разумно определять цели своей деятельности и свободно и сознательно управлять ими. И. Г. Фихте отмечал, что человек действует не по необходимости, как природа, но по осознанному намерению. Поэтому моральная задача человечества — преобразование природы и общества. Он подчеркивал, что человек будет вносить порядок и план в общее разрушение, через него само тление будет строить, и смерть будет призывать к новой прекрасной жизни. «Там, где ступает человек, пробуждается природа, под его взглядом готовится она получить от него новое, прекрасное создание. ...В его атмосфере воздух становится легче, климат мягче и природа проясняется в надежде превратиться через него в жилище и хранительницу живых существ». (Фихте И. Г. Избр. соч. Т. 1. М., 1916. С. 402).

Сознательность и целесообразность — свойства, указывающие на видовые отличия человеческой деятельности от активности животных. Однако они не существуют «в чистом виде», и было бы упрощением исключать из понимания человеческой деятельности свойства, противоположные названным. В частности, задумаемся над вопросом, вся ли человеческая деятельность сознательна? Фактически деятельность предполагает выработку некоторых навыков (а профессионализм доводит многие навыки до автоматизма); в деятельности дают о себе знать неосознаваемые влечения, установки, опыт, следы прошлых впечатлений, иногда это впечатления, полученные в младенческом возрасте (прочитайте удивительное произведение Михаила Зощенко «Повесть о разуме»). Есть основание утверждать, что деятельность представляет собой единство полярностей «сознательный — бессознательный». Крайние ситуации — абсолютно бессознательная и абсолютно подчиненная сознанию деятельность — можно представить лишь как некую абстракцию, чрезвычайно редко встречающуюся в жизни. Больше того, буквальное, полностью подконтрольное сознанию действие чаще всего неэффективно.

Сознательность обусловливает целесообразный характер деятельности, поскольку постановка цели предполагает осознание своих потребностей и наличной ситуации как условия их удовлетворения. Целесообразная деятельность ориентирована на некий заранее запланированный результат. Но деятельность, как мы убедимся при последующем изложении, может быть и бесцельной, самоценной, т. е. деятельностью ради удовлетворении потребности в самом процессе. Конечно, бессознательная деятельность бессмысленна, так как не преследует никакой цели, но результат ее может быть вполне целесообразным (не умеющий плавать, барахтающийся в воде человек не тонет). Но не всякая бесцельная деятельность бессознательна (например, игра).

Продуктивность деятельности. Деятельность человека продуктивна, во многих случаях утилитарна, но может быть и непродуктивной и внеутилитарной. Например, непродуктивным является исполнение ритуалов (хотя подчас ритуальные действия, будучи подчинены решению конкретных практических задач, могут быть вполне утилитарными).

Материальная и духовная деятельность. Различают материальную и духовную деятельность. Упрощенно можно представить себе материальную деятельность как оперирование предметами, а духовную — как оперирование образами этих предметов. Абстрактно рассуждая, можно представить себе материальную и духовную деятельность «в чистом виде», как некую абсолютную противоположность. Но будучи неодухотворенной, материальная деятельность бесцельна. А существует ли духовная деятельность «в чистом виде»? В системе объективного идеализма так или иначе признается существование некоей абсолютной и саморазвивающейся идеи вне ее материального носителя. Но в реальной жизнедеятельности человека не существует духовной деятельности вне материальной, реально есть лишь континуум (от лат. continuum — непрерывное множество) разнообразных форм деятельности с различной представленностью первого и второго.

Знаковый аспект человеческой деятельности. Единство материальной и духовной деятельности означает, что и процесс деятельности, и ее результат представляют собой некий синтез материально-вещественного субстрата и духовного содержания, что объективно, независимо от человека, делает ее результаты системой знаков, т. е. носителей информации о духовном мире человека. В силу своей специфики деятельность продуцирует идеальное, поскольку в предметной форме она производит предмет, а в знаковой — духовное содержание — знания, способности, нравственные установки личности, ее мастерство и отношение к своей профессии, а также отношение к самому себе и другим людям. Поэтому свойства, полученные природным объектом в результате преобразующей деятельности человека, выступают в знаковой форме. Э. Кассирер с полным правом утверждал, что человек живет не только в физическом, но и в символическом универсуме.

Общение как деятельность. Необходимой предпосылкой человеческой деятельности является ориентация в своеобразном «языке», посредством которого передается информация о способах использования орудий, их назначении. Необходима также и подготовка человека к их применению: выработка соответствующих навыков и, главное, передача опыта и способов деятельности, которая осуществляется либо прямо, через показ, пример или соучастие в деятельности, либо с помощью языка. Поэтому общение выступает как фундаментальная сторона человеческих отношений, общественной жизни в целом. Это не какой-то особый вид деятельности, которой люди занимаются как бы между прочим, это не периферия человеческой жизни, а ее эпицентр, вне которого невозможны никакие социальные отношения.

Перечисленные свойства человеческой деятельности указывают на ее обусловленность культурой. Э. Кассирер подчеркивает: «Несомненно, что человеческую культуру образуют различные виды деятельности, которые развиваются различными путями, преследуя различные цели. Благодаря философскому синтезу мы можем отчетливо увидеть не единство следствий человеческой деятельности, а единство действий, не единство продуктов, а единство творческого процесса». (Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры. Ч. II «Человек и культура. Лондон, 1945. С. 155). Не случайно, человеческая деятельность определяется как социальная по своей природе активность, программируемая и реализуемая механизмами культуры. Культура, включающая в себя многогранную и сложную систему внебиологически выработанных механизмов деятельности, придает ей специфически человеческий характер.

О роли деятельности. Обращаясь к изучению человеческой в формировании деятельности, студент должен пред-и развитии человека ставлять себе значимость данной проблемы в личной жизни: ведь именно в деятельности только и возможно формирование человека как разумного существа и индивида как личности, самореализация человека. Знание особенностей человеческой деятельности в значительной мере позволит оптимизировать и организацию своего труда и досуга, и воспитание своих детей, и речевое взаимодействие с другими людьми, и стилистику общения, и осуществление ритуальных и иных моментов, и отношение к культуре и т. д.

Понятие инериоризащи. В психологии советского периода сложилось особое направление, которое в рамках так называемого деятельностного подхода вскрывало механизмы формирования сознания, исходя из принципа единства сознания и деятельности: «Строение сознания человека закономерно связано со строением его деятельности», — подчеркивал известный советский психолог А. Н. Леонтьев. (А. Н. Леонтьев. Проблемы развития психики. М. 1972., С. 68). Наиболее явственно идея связи сознания и деятельности была артикулирована немецким классическим идеализмом. Не только Фихте, высказывания которого неоднократно цитировались, но и Шеллинг, и Гегель искали объяснение духовных феноменов в практике, деятельности людей. В частности, Шеллинг рассматривал практику, деятельность человека как объективацию, т. е. воплощение человеком самого себя в природе. Он указывал, что в результате человеческой деятельности существуют два мира: мир природы и мир человека, т. е. мир преобразованной, очеловеченной природы. В действии относительно мира Шеллинг усматривал начало сознания вообще. Второй источник сознания он видел в воздействии человека на человека: «непрекращающееся взаимодействие разумных существ является необходимым условием сознания».

В XX столетии психологи экспериментально и на огромном этнографическом и историческом материале показали, что именно деятельность является механизмом наследования социального опыта и формирования способностей, волевых качеств и сознания личности. То, что в процессе индивидуального и общечеловеческого развития являлось самостоятельной областью деятельности, постепенно превращалось в формы сознания, включаясь в более сложные культурные образования. Будучи первично внешней, деятельность может приобрести чисто внутренний (интериоризованный) характер.

Понятие интериоризации служит для обозначения перехода, в результате которого внешние по своей форме процессы деятельности преобразуются в процессы, протекающие во внутреннем плане, прежде всего в плане сознания. Э. Фромм характеризует это понятие в емкой формуле: «Если человек творит зло, то он и сам становится более дурным». (Э. Фромм. Духовная сущность человека. Способность к добру и злу / Человек и его ценности. М., 1988. С. 56). Понятие интериоризации, объясняющее механизм превращения внешнего действия во внутреннее достояние личности, дополняется идеей исторической интериоризации, предполагающей, что древние культурные институты (ритуалы, церковь, игра), в рамках которых формировался определенный строй психики наших далеких предков, как бы автоматически функционируют в психике современного человека.

Механизм интериоризации. Обратимся к раскрытию психологического механизма интериоризации. Как уже было сказано, деятельность — универсальный, всеобщий способ отношения человека к миру и самому себе. Но как бы ни действовал человек, какие задачи ни решал бы он в своей деятельности, все ее элементы: предмет, на который распространяется деятельность, средства и процесс деятельности всегда имеют знаковую природу. Наиболее универсальным является знак языка, т. е. слово. Русский философ конца XIX столетия П. Л. Лавров называл язык первым результатом творчества. Существует вербальный (словесный), а есть и невербальный язык (язык мимики и жеста, одежды и украшений, искусства и этикета и так далее). Оба эти языка мы усваиваем с детства и благодаря языку свободно и естественно ориентируемся в мире преобразованной человеком природы, в мире социальных отношений, в мире культуры.

В языке различают три элемента: звук, значение и образ. Звук или графическое изображение, являющиеся материальными носителями значения, специфичны для слова (хотя и не только для слова). Другие знаки могут иметь принципиально иных материальных носителей (трудовая операция, жест, ритуальное действие, элементы картины художника и т. п.). Тем не менее все остальные компоненты любых знаков общие: материальный носитель, значение и образ. Материальным носителем может быть любой чувственно воспринимаемый элемент деятельности. Например, в слове это звук или графическое изображение, но это может быть и жест, и мимика, и трудовая операция, и любой аналогичный сигнал.

В значении зафиксирован прошлый опыт человечества, значение любого знака имеет надличностный характер, является условным, конвенционально закрепленным обозначением некоторого класса предметов, связей, отношений или действий с присущими им свойствами. Овладевая в процессе деятельности значениями культурных знаков, человек уже иначе воспринимает окружающий мир, поскольку у него возникает потребность и способность связывать любое явление с его словесным обозначением. Значения преломляют мир в сознании человека.

Образ — это личностный смысл, который может значительно отклоняться от объективного значения любого знака. Например, значение слова «соль» для всех одно и то же — это обозначение вещества, которое все мы употребляем в пищу. Но для химика, музыканта, писателя или повара слово «соль» может иметь принципиально различный смысл. Повар видит в соли вкусовую добавку в блюдо, химик понимает под солью класс химических соединений, для которых типична ионная структура, для музыканта «соль» — один из музыкальных звуков, в Испании «соль» — денежная единица; «соль земли» — образное выражение, где «соль» означает смысл, самое лучшее на земле и т. д. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. Даля приводится более 60 различных смысловых оттенков слова «соль». И это не предел, ибо любое слово имеет бесконечное множество смысловых оттенков. Образ — специфический синтез объективного значения и личностного смысла, в котором воплощены интересы и побуждения личности, ее чувства и желания.

Человеческая деятельность культурна по своей природе, а знаки языков составляют важнейшее достояние культуры. Овладевая в процессе деятельности внешним культурным знаком, человек научается не только пользоваться многообразными орудиями, но и осознавать их значение для других и смысл для самого себя. Знаки культуры являются психологическими орудиями: оперируя орудиями труда в соответствии с их объективным значением, человек может изменять мир природы. Но поскольку орудия труда являются для человека также знаками, имеющими смысловое значение, человек с их помощью управляет и своими психическими функциями — вниманием, волей, мышлением. Как было доказано психологами, слово как знак языка наряду с множеством функций выполняет важнейшую — оно является инструментом мысли. Вдумаемся в эту особенность слова как именно инструмента мысли. Представим себе, что мы рыхлим землю, не имея никаких инструментов. Чем ее рыхлить — голыми руками? Вот так и наша мысль: без слова она бедна, ограниченна, смутна. Безусловно, знаковая регуляция при всей ее неоспоримой значимости возможна лишь как аспект живой человеческой деятельности. Поэтому именно в деятельности выявляются природные задатки человека, формируются его способности, удовлетворяются потребности.

Немного о воспитании. Понимание роли деятельности в формировании человека как личности предполагает ее использование в воспитании ребенка. В общении ребенок оперирует знаково-смысловыми орудиями, т. е. продуктами культуры (слово, игрушка, бытовые предметы и ситуации и т. п.). Тем самым его низшие психические функции (еда, сон, зрительные впечатления и т. п.) превращаются в высшие, и ребенок становится личностью. Значимость деятельности в формировании личности трудно переоценить. Приобщение ребенка к многообразным видам деятельности способствует овладению культурой, позволяет выявить его природные задатки и на этой основе формировать способности к определенным видам деятельности.

Критика теории интериоризации. Но как бы ни была велика роль деятельности в становлении личности, ее нельзя абсолютизировать. Гипертрофированное представление о возможностях воспитания строится на предпосылке, что ребенок формируется лишь через внешние воздействия, которые влияют на ребенка прямо и непосредственно, не опосредуясь его специфическими внутренними особенностями. Данный подход недооценивает роль самого человека, потенциал его внутренней организации в его саморазвитии. Получается, что развитие личности подчинено демонической силе предметных форм, которые вызывают извне развитие человека, задают ему путь его развития, в то время как сам человек, поддаваясь этому воздействию, ограничивается усвоением внеположных ему сил.

Известный русский психолог СЛ. Рубинштейн, возражая против абсолютизации роли деятельности в развитии человека, подчеркивал: «...процесс развития способностей человека есть процесс развития человека, а не вещей, которые он порождает», поскольку, — полагал Рубинштейн, — способности не проецируются в человека из вещей». (Проблемы общей психологии М., 1973. С. 227). Человек свободен выбирать внешние влияния и принимать их согласно внутренней логике своей неповторимой, ни на кого не похожей индивидуальности. Теория интериоризации наносит ущерб творческому аспекту, игнорирует ценностный аспект человеческой жизнедеятельности (особенно в сфере искусства, религии и морали), упрощает внутренний мир человека. Поэтому занимаясь воспитанием ребенка, необходимо учитывать его индивидуальность, опираясь на его внутренние побудительные мотивы, вовлекать, но не принуждать его к деятельности, выявлять его возможности и задатки и опираться на них.

Критика теории интериоризации не отрицает огромного влияния деятельности на формирование личности, а лишь показывает пределы ее возможностей. Зададимся вопросом, можно ли постоянными занятиями математикой заставить любого ребенка в равной мере с другими успешно овладевать этой наукой? Почему существует избирательность в отношении к предметам школьной программы? Возможно ли вообще эффективное обучение детей по стандартным программам школьного обучения? В практике всеобщего обязательного среднего образования в нашей стране преобладал подход, согласно которому деятельность является универсальной отмычкой к решению задачи одинакового для всех обязательного образования. Это обернулось множеством трагедий, формированием комплекса неполноценности у детей, эмоциональным надрывом. Следовательно, для понимания роли деятельности в формировании личности важно учитывать внутренние особенности человека, которые обусловливают его отношение к конкретным видам деятельности.

Под внутренними особенностями имеются в виду в первую очередь природные задатки, которые лежат в основании способностей и волевых качеств личности, особенности высшей нервной деятельности (темперамент), общая чувствительность (т. е. индивидуальная способность к ощущениям и восприятиям). Внутренние особенности личности охватывают не только понятие наследственных (генетических) и врожденных (обусловленных ходом эмбрионального развития) признаков, но и индивидуальных признаков, сформировавшихся под влиянием уникальных обстоятельств жизни личности, ее воспитания, образования жизненного опыта.

Мотивация. Важно учитывать не просто положительное значение деятельности как таковой, но в первую очередь мотивацию деятельности, осуществляется ли она по принуждению извне или стимулируется внутренними причинами. Воспитательное значение деятельности реализуется благодаря наличию внутреннего побуждения, без которого деятельность превращается в ад. Мне, конечно, могут возразить — а как же такие интересные, богатые событиями виды творческой деятельности, как актерское исполнение, музыка, эстрада, писательский труд, занятие политикой, телевидение и тому подобные занятия — неужели и такой труд может быть адом? Может, отвечу я скептикам. У вас нет голоса, а вы должны петь, вы не актер, а должны нечто изобразить на сцене, вы сугубый рационалист, а от вас ждут ежедневно (!) лирических стихов, вы не юрист, а от вас в Государственной Думе ждут дельных рекомендаций по закону о налогообложении. Разве это не ад — делать то, что вы не умеете, для чего у вас нет никаких данных, да еще тогда, когда вы тяготеете к другой, очень близкой вам по духу и возможностям работе?

О роли мотивов замечательно сказал СЛ. Рубинштейн: «Ребенок — развивающееся существо, и каждое явление, в нем наблюдаемое, находится в процессе становления... Мотив — будущая черта его характера в ее генезисе, так же как черта характера, — это осевший и закрепившийся в человеке сгусток его мотивов, получивший в силу условий жизненного пути и воспитания особенную действенность и устойчивость». (Проблемы общей психологии. С. 191). Процесс мотивации чрезвычайно сложен, он протекает многопланово, сразу на нескольких уровнях, и при объяснении любого человеческого поступка надо учитывать побуждения разного уровня в их сложной взаимосвязи, подчеркивал психолог.

В типологии мотивов человеческой деятельности можно выделить те, которые вызваны потребностью в некотором заранее запрограммированном результате, и те, которые обусловлены потребностью в процессе самой деятельности. Соответственно и вся человеческая деятельность распадается на два принципиально различных вида: труд и игру.

Труд

Традиционно труд определялся как целесообразная деятельность человека, в процессе которой он при помощи орудий труда воздействует на внешний мир и получает запланированный заранее результат. При подобном рассмотрении труда деятельность ученого, актера, педагога, скульптора, философа трудом не является. Сегодня очевидно, что не существует видов труда, которые можно было бы назвать непроизводительными. Ведь труд — процесс целостный, он предполагает затраты энергии человека, как физической, так и духовной. Произошедшее в процессе развития человека и общества разделение труда привело к расщеплению этого целостного процесса и выделению труда физического и умственного. Однако такое разделение не означает, что физический труд связан с затратами собственно физических сил человека, усилиями его мускулов.

Физический труд предполагает отдачу как духовных сил человека, так и его психической и нервной энергии. Просто удельный вес физической и нервной энергии в физическом труде значительно больше. Умственный труд, безусловно, предполагает преимущественно использование духовных сил человека, его интеллектуального потенциала, что не исключает затраты физической и особенно нервной энергии. Но и физический, и умственный труд имеют общие черты. Во-первых, и физический, и умственный труд предполагают использование орудий. Во-вторых, труд предполагает получение заранее запланированного результата. В-третьих, труд мотивирован потребностями человека, жизнь которого невозможна без использования сил природы и общества (поскольку человек — существо биосоциальное). В-четвертых, у физического и умственного труда общие простейшие моменты труда — предметы труда, орудия труда и сам труд человека. Но самая главная отличительная особенность труда — его направленность на духовное и практическое (материальное) овладение внеположными, противостоящими человеку силами внешнего мира.

Если рассматривать труд как некую абстракцию, т. е. как свойство деятельности, то можно выявить такие особенности труда, как утилитарность, направленность на достижение некоторого практически полезного результата. Это процесс, совершаемый между человеком и внешним миром и направленный на овладение внеположными ему силами, которые оказывают сопротивление человеку. Поэтому труд неизбежно сопряжен с затратами физической и духовной энергии человека, который выжимает из себя все, чтобы отвоевать нужный ему результат. Труд требует работы и усердия, предполагает выработку соответствующих трудовых навыков и волевых качеств. Свои духовные силы человек тратит на то, чтобы встать над трудом, овладеть процессом труда, преодолеть сопротивление внешних сил. Поэтому трудовая деятельность выступает как реальный опыт, в котором человек узнает внешний мир и самого себя.

Отчуждение.

Свое завершение труд получает в продукте (независимо от того, трактор это или книга, космический корабль или картина художника). Продукт труда имеет двойственный характер: он включает в себя предметы и отношения внешнего мира, которыми человек овладел в процессе труда, и опредмеченные, т. е. так или иначе запечатленные в продукте труда физические и духовные силы самого человека. Названная особенность продукта труда объясняет причины отчуждения, т. е. такого состояния человеческого бытия, при котором человек становится чужд своей собственной деятельности, ее результатам и самому себе. Труд необходимо связан с отчуждением, поскольку социальное бытие человека порождает условия и ситуации, когда человек должен (или вынужден) передавать продукты своего труда другим людям и тем самым становиться чуждым своей собственной деятельности, ее результатам и самому себе. (Напомним, что в деятельности человек опредмечивает свои сущностные силы).

Отчуждение обусловлено разделением труда и обменом деятельностью, а также необходимостью распределения общественных благ. Хотя отчуждение имеет исторически конкретные формы, его сущность одна — присвоение одними людьми сил, средств и результатов деятельности других. Поэтому и оценка роли труда в жизни личности не может быть однозначно положительной. Определяющее место в оценке характера труда имеет мотивация к труду. Трудится ли человек в силу необходимости, по принуждению (внешнему в любом случае — под давлением дисциплины палки или дисциплины голода) или по внутреннему побуждению, в силу потребности именно в данном виде труда — таковы полюса, между которыми находятся многообразные сочетания этих противоположных мотивов. Неслучайно труд воспринимается человеком и как наслаждение, и как проклятие. Необходимость трудиться, не покладая рук, выполнять «неблагодарную» работу, зарабатывая себе на «кусок хлеба», усугубляемая социальным неравенством и профессиональными заболеваниями, деформирует человека, обезличивает его, препятствует его самореализации и саморазвитию.

Тем не менее труд — вечное и естественное условие жизни человека, поскольку является единственной формой деятельности, в которой он создает предметы, предназначенные для удовлетворения своих потребностей. Поэтому совершенно не случайно вся человеческая деятельность зачастую отождествляется с трудом, для которого присущи целесообразность, предметность, продуктивность, результативность, утилитарность, направленность на овладение силами природы и общества. Однако было бы ошибочным свести человеческую деятельность к труду. Труд есть деятельность, ориентированная на результат, но труд может быть и свободным от принуждения извне и доставлять человеку радость самим процессом, независимо от результата. В таком труде отчуждение преодолевается. Но и деятельность перестает быть только трудом и одновременно выступает как игра. Лишь в исключительных случаях труд и игра представляют собой самостоятельные и обособленные друг от друга формы деятельности, реально они составляют две взаимосвязанные и взаимодополняющие ее стороны, которые отражаются в продуктах деятельности и самом человеке. Но чтобы понять диалектику труда и игры, необходимо прежде всего определить, что такое игра.

Игра

Игра — такая форма деятельности, при которой человек выходит за рамки своих обычных функций или утилитарного употребления предметов и орудий. Игру противопоставляют так называемой «серьезной» деятельности и утилитарным целям. Она определяется как действие, протекающее в определенных рамках места, времени и смысла, вне сферы материальной пользы или необходимости. Такое определение игре дал известный европейский мыслитель Й. Хейзинга. Обычно отмечают положительное эмоциональное значение игры, которая сопровождается подъемом всех человеческих сил — физических и душевных, поскольку она приносит настоящую радость и разрядку от той напряженности, которая накапливается в результате действий неигрового характера.

Игровая имитация. Ключевое понятие, раскрывающее сущность игры — имитация, предполагающая создание относительно достоверной модели действительности. Пока вашему ребенку не исполнилось 3 года, поиграйте с ним в «дочки-матери». Поручите ему роль матери (отца), а на себя возьмите роль дочки (сына), и вы увидите себя глазами своего ребенка. Поверьте, это будет ваш достоверный и отнюдь не карикатурный портрет. Постарайтесь быть добросовестным участником игры, но не наблюдателем, посмеяться вы сможете тогда, когда ребенок об этом не будет знать.

Имитация включает ролевое поведение участников, которое регламентируется некоторыми правилами и в то же время допускает свободную импровизацию, индивидуальность решений. Хотя правила регламентируют игровую деятельность, все же главная особенность игры — свобода поведения участников: добровольной является как сама игровая деятельность, так и согласие участников выполнять ее правила. Динамика игры связана с взаимоизменением ее участников, логическим анализом и эмоциональным переживанием игровых ситуаций, психологической защитой и активным наступлением на партнера, что объясняет известную неопределенность и непредсказуемость развития игровой деятельности и ее результата. В то же время игровое действие осуществляется в соответствии с правилами, и его исход предсказуем. Отсутствие одной из сторон названных противоположностей разрушает игру. В ходе игры меняется осознание личностью своей роли, в силу чего она является формой замещения реального опыта, овладения социальными отношениями.

Условность и реальность игровой модели. Одной из важнейших особенностей игры является наличие у играющих противоположных установок: во-первых, признание реальности жизненных ситуаций, моделируемых игрой, во-вторых, признание реальности самой игры. Эта двуплановость игры проявляется в том, что игрок частично отождествляется с принятой им на себя ролью, осознает себя как личность, роль которой он играет, и одновременно осознает свое отличие от нее. Сложные чувства, которые порождает игра, находят свое объяснение в том, что играющий глубоко переживает свои достижения и ошибки и в то же время, отстраняясь от своей роли, видит себя как бы со стороны, видит несерьезность переживаемых чувств.

Игровой образ.

В процессе игры создается игровой образ, непосредственно воспринимаемый и переживаемый игроками. Его особенности — выразительность, знаковая природа, эмоциональная заразительность. Выразительность игрового образа объясняется моделированием действительности и ролевым поведением игроков. Знаковость проявляется в символической природе игровых действий, условности правил, а также переносе значений с одного предмета на другой. (Например, ребенок берет палочку и манипулирует ею как ложкой). Эмоциональная заразительность игрового образа обусловлена относительной непредсказуемостью ее развития, а также самоидентификацией играющего с взятой им на себя ролью. Существенное влияние оказывает на участников игры ценностная природа игрового образа, отражающего потребности, влечения, желания, цели личности и служащего иллюзорным способом их удовлетворения.

Смысл игры. Игра, имеющая большое значение в формировании и развитии человека, его творческих возможностей, принципиально внеутилитарна. Она не приводит к созданию предметов потребления, материальных благ, совершается не ради практического эффекта, не сводима к материальной пользе. Стимул игры находится в ней самой, ее смысл — свободное проявление жизненной активности человека, доставляющей ему радость. В этом основная особенность игровой деятельности и ее основное очарование.

Рассматривая воздействие игры на человека, мы должны различать объективный и личностный смысл ее для игрока. Субъективно для участника игры ее смысл — в самоценности игрового опыта, в наслаждении игрой, которую он оценивает как несерьезное времяпровождение. Объективно игра является одной из важнейших форм подготовки и включения ребенка в общественную жизнь. Игру рассматривают как средство научения, формирующее наглядные представления о реальном мире. Она подготавливает человека к столкновению с действительностью, упражняет силы, формирует навыки трудовых действий, расширяет ориентировку, помогает усвоению социального опыта, влияет на нравственные установки личности, является формой компенсации неудовлетворенных желаний, приносит человеку отдых, успокоение, гармонизирует его эмоциональное состояние и т. д. Но основное достоинство игры состоит в том, что она раскрепощает человека от жестких стандартов повседневной жизни, активизирует его фантазию, стимулирует творческое отношение к труду и общению, организации своего быта и воспитанию детей. Подчеркнем: игра формирует творческий потенциал человека, подготавливает его к восприятию искусства, придает легкость и артистизм его поведению. Очарование игры сопоставимо лишь с очарованием высших форм творчества.

Локализация и функции игрового феномена в культуре. Глубокое и положительное влияние игры на формирование личности ребенка, его приобщение к ценностям культуры несомненно. Но очевидно и другое: с возрастом игра все более основательно вытесняется «серьезными», неигровыми формами деятельности. По крайней мере, человек осознает свое расставание с детством как прощание с игрой. Однако это обманчивое впечатление. Прежде необходимо выяснить, все ли действия взрослого человека являются абсолютно целесообразными и утилитарными? Полностью ли вытесняется игра из многообразных форм целесообразной деятельности человека? Очевидно, что не полностью.

Во-первых, игра, трансформируясь, усложняясь, сохраняет свое большее или меньшее значение в жизни человека. Но главное — в распространенности тех форм деятельности, для которых характерны внеутилитарность, эмоциональная окрашенность, образность, многоролевое персонифицирование, присущие игровому поведению. Описание многообразных проявлений жизнедеятельности современного человека в социологии, этнографии, психологии, искусствоведении показывает, что практически вся культурная жизнь общества пронизана игровым началом, которое имеет место в народных празднествах и общественной церемонии, в религиозных ритуалах и повседневном поведении, в детских играх и спортивных состязаниях, в педагогической практике и массовых зрелищах и, конечно, в многообразных формах профессионального и самодеятельного художественного творчества, т. п. Неслучайно известные деятели культуры, ученые и философы называют игру в качестве общего принципа культуры, полагая, что благодаря игре преодолевается зависимость человека от природы и возникает импульс к свободе.

Человек играющий. Такое название дал своему обширному труду Й. Хейзинга. И оно не является просто броским выражением, а выводом из исследования проявлений игрового начала в жизнедеятельности человека. Это исследование убеждает: игра не имеет четкой локализации. Отчасти своеобразная диффузия игры может быть объяснена тем, что областью игровой имитации может быть любая деятельность. Но игра существует не только как самостоятельный вид деятельности, но и как специфический аспект любой неигровой деятельности — труда, познания, общения. Влияние игры на поведение человека однозначно оценить невозможно. Например, в ситуации общения игра придает поведению известную артистичность, раскованность, свободу, свидетельствующие о социальной активности человека. С игрой связаны шутка, юмор, «розыгрыши», остроумие и сарказм, образность и эмоциональная насыщенность речи. В других случаях театральность в общении может быть способом маскировки своего истинного «я». Н. А. Бердяев считал, что в личине-маске человек не только себя приоткрывает, но он себя защищает от растерзания миром. Поэтому игра, театральность есть не только желание играть роли в жизни, но также желание охранить себя от окружающего мира, остаться самим собой. Добавим: иногда действующие лица видят в игровом поведении способ достижения корыстной цели под маской социально одобряемых действий. Зачастую человек в своем взаимодействии с другими людьми стремится не только раскрыть себя, выставить себя наружу, но и скрыть свои истинные намерения, надеть на себя маску, принять нарочитое обличье. Конечно, было бы неоправданным упрощением рассматривать элементы игрового характера в поведении лишь как негативные. Игровое поведение, безусловно, имеет ряд положительных черт: эмоциональность, творческая импровизация, свобода доставляют личности большую радость самовыражения. К тому же значительная часть вполне серьезных взаимоотношений между людьми может удовлетворительно реализоваться лишь благодаря использованию игрового начала.

Косвенное целеполагание. Особое место занимает игра в ритуальном поведении, предполагающем включение стандартизованных действий условного характера, несущих информацию о принадлежности лица или группы к определенной этнической, религиозной или профессиональной общности. Ритуал и этикет предполагают выполнение действий вполне символического характера. Многие из них первоначально служили в качестве средства информирования собеседника о своих намерениях. Например, рукопожатие означало, что в руке нет оружия. В дальнейшем это стало символическим жестом вежливости, первоначальный смысл которого был утрачен. Специалисты относят ритуалы к разновидности поведения с косвенным целеполаганием. Так, в религиозном культе, свадебной церемонии и т. п. событиях практическая цель отсутствует, и все поведение сводится к игре, т. е. к выполнению самого ритуала, при этом смысл отдельных действий для участников может быть неизвестен, но невыполнение их может быть источником конфликтов. Косвенное целеполагание выявляется и в демонстративном поведении, где фактическая цель скрыта, но связана с действиями личности знаковым отношением (т. е. в своих действиях субъект стремится выразить нечто большее, чем то, что «лежит на поверхности», непосредственно воспринимается). Сюда же относится и актерское демонстративное поведение, когда актер создает художественный образ, решающий «задачу», «сверх-задачу» и «сверх-сверх-задачу» режиссера. Косвенное целеполагание имеет место в процессе обучения и воспитания, когда учитель надевает на себя маску, соответствующую воспитательной задаче. В речевом поведении мы повседневно сталкиваемся с передачей некоторого текста, в котором содержится иная информация (подтекст), и которую адресат должен извлечь из его глубинной семантики.

Характерно, что игровые действия ритуального или нормативного плана, несущие значимую информационную нагрузку, занимают в иерархии ценностей несравненно более важное место, чем непосредственно достигаемая цель. Например, этикетные формы поведения сами по себе не преследуют ника

кой утилитарной цели, но никакая практическая задача, предполагающая участие в ее решении других лиц, не может быть удовлетворительно выполнена, если тот, кто добивается ее решения, пренебрегает элементарными правилами этикета.

Игра присутствует в поведении и как некоторый идеальный план, модель, когда возможные жизненные ситуации мысленно «проигрываются», прежде чем воплотиться в реальных действиях. Таким образом, игровой аспект так или иначе представлен в поведении человека, накладывая определенную печать на его «серьезную» деятельность и сознание. Собственно игра является формой воспроизведения реальности, а неигровая деятельность зачастую существует в форме игры. Это объясняет ту свободу, которую проявляет личность при переходе от «серьезных» к игровым формам поведения.

Широкая представленность игрового начала в многообразных формах деятельности дает возможность понять и ту роль, которая принадлежит игре в процессе социализации личности. На ранних этапах развития человеческого общества игра была универсальным средством трансляции знаний, формирования навыков трудовой деятельности у детей, сохранения традиций. В дальнейшем игра распространилась на всю толщу культуры, сохранив свою значимость практически во всех видах деятельности. Игра органично вписывается в структуру психики человека, оказывая свое специфическое влияние на его сознание и деятельность.

Творчество: В сознании большинства творчество свя -

труд и игра зывается с сугубо личностным процессом,

несводимым ни к каким схемам и стандартам деятельности. Зачастую его рассматривают как некий божественный дар, которым непостижимым образом владеют особые люди, гении. В творчестве все загадочно и непредсказуемо, оно врывается в обыденную жизнь как вихрь, сокрушая старые стандарты, повергая ставших ненужными, отживших свой век идолов, которым мы безропотно служили. Перед лицом гениальности тускнеют лики кумиров, которым мы привычно поклонялись, и суетность, ничтожность

нашего повседневного бытия предстает в своей обнаженной неприглядности. Ответ на извечный философский вопрос, как вообще возможно творчество, пытались дать психологи и педагоги, социологи и историки, философы и искусствоведы, однако им удается лишь приоткрыть завесу над тайной творчества. Тем не менее творчество может быть относительно адекватно объяснено на основании результатов, продуктов творческого труда; ему может быть дана процессуальная характеристика как особого качества деятельности. Ответ на вопрос о природе творчества следует искать также и в психологическом строе, способностях, мировоззрении, нравственных установках творцов.

Новизна результатов. Важнейшая особенность творчества — достижение принципиально нового социально значимого, ценного результата, который имеет длящееся историческое значение. H. A. Бердяев отмечал, что творчество всегда есть прирост, прибавление, созидание нового, не бывшего ранее в мире. Хотя творческий акт человека нуждается в материале природы, он не может целиком определяться тем, что уже имеется в природе, в продукте творчества есть новизна, не обусловленная материалом. Своеобразие, оригинальность, нестандартность, присущие творчеству, сопоставимы с масштабом самобытности его создателя, преодолевающего ограниченность исходного материала. В силу его новизны, непредсказуемости результат творчества заранее запланировать невозможно. И проблема творчества есть проблема о том, возможно ли новое, не бывшее. Русский философ отмечает и другую проблему творчества — трагическое несоответствие между творческим горением, творческим огнем, в котором зарождается творческий замысел, и холодом «законнической» реализации творчества, обусловленной необходимостью подчиняться приемам, правилам, технологии деятельности. Творчество, пишет Бердяев, есть великая неудача даже в совершенных продуктах, всегда не соответствующих творческому замыслу. Это говорит об огромных притязаниях творца, о глубоко личном, интимном аспекте творчества, которое всегда есть поиск самовыражения одаренной творческой личности. Богатство ее возмож

ностей как правило оказывается несопоставимым с относительной ограниченностью творческого результата.

О деятельности творческой и нетворческой. Одной из сложных проблем является вопрос об определении тех видов деятельности, которые можно считать творческими. Традиционно творческим считается занятие искусством, наукой, философией. В этом смысле вполне типичным является утверждение Л. Фейербаха: «Искусство, религия, философия или наука составляют проявление или раскрытие подлинной человеческой сущности». {Фейербах Л. Избранные философские произведения. Т. 1. М., 1955. С. 232). Отсюда следует, что творчество — удел избранных, особо одаренных людей. С подобной точкой зрения трудно согласиться. И психологи, и философы различных мировоззренческих ориентации не разделяли подобный взгляд на творчество. H. A. Бердяев, размышляя о рабстве и свободе человека, подчеркивал элитарный, аристократический характер творчества, объясняя это тем, что творчество культуры во всех сферах стремится к совершенству, к достижению высшего качества. Так происходит и в познании, и в искусстве, и в выработке душевного благородства и в культуре человеческих чувств. Он полагал, что истина, красота, правда, любовь не зависят от количества, это качества. В свою очередь, аристократический принцип отбора образует элиту, духовную аристократию. Однако Бердяев подчеркивал, что культурная элита не может оставаться замкнутой в себе, изолированной, самоутверждающейся без опасности удаления от истоков жизни, иссякания творчества, вырождения и умирания. Всякий групповой аристократизм неизбежно вырождается и иссыхает. Подобно тому, как не может творчество культурных ценностей сразу быть распространено на бескачественную массу человечества, так же не может не происходить процесса демократизации культуры... Подлинный духовный аристократизм связан с сознанием служения, а не с сознанием своей привилегированности. Еще более радикальную оценку демократического начала в творчестве давали русские религиозные мыслители. Они полагали, что в творчестве проявляется богочеловеческая природа человека, поскольку Бог-Творец, создавший людей по образу и подобию

своему, наградил их и своим творческим гением. Поэтому творчество является призванием каждого человека, который есть орудие Божьих свершений и предназначений. Поэтому творчество возможно в любом виде деятельности.

С. Л. Франк, русский философ в изгнании, подчеркивал, что всякий человек есть хоть в малой степени или в потенциальной форме творец. Всюду, где цель деятельности рождается из глубины человеческого духа, имеет место творчество. Всякий ремесленник, работающий с любовью и вкусом, вкладывающий в работу свою личность, творит в этом смысле по вдохновению, и различие между ремесленником и художником относительно. Даже самый скромный, обыденный человек кроме простого, извне предписанного выполнения своих обязанностей вносит в свою работу элемент чутья, импровизации, догадки,- справляется с индивидуальным положением каким-то новым, небывалым, рождающимся из его души способом, и в этом смысле является творцом. Особенно актуально звучит его утверждение, что «всякий человек, вносящий отпечаток своей личности в окружающую его среду, всякая жена и мать, вносящая свой собственный нравственный стиль в жизнь семьи, свой эстетический стиль в домашнюю обстановку, всякий воспитатель детей есть уже творец». {Франк СЛ. Реальность и человек. Метафизика человеческого бытия. П., 1956. С. 294).

Представляет особый интерес рассуждение Н. А. Бердяева, многократно обращавшегося к проблеме творчества. Человек, подчеркивал русский мыслитель, не сам виновник своего дара и своего гения. Он получил его от Бога и потому чувствует себя в руке Божьей, орудием Божьего дела в мире... Поэтому гений чувствует, что он действует как бы не сам, что он одержим Богом, что есть орудие Божьих свершений и предназначений. Но, подчеркивает далее Бердяев, гениальной может быть любовь мужчины к женщине, матери к ребенку, гениальной может быть забота о ближних, гениальной может быть внутренняя интуиция людей, не выражающаяся ни в каких продуктах, гениальным может быть мучение над вопросом о смысле жизни и искание правды жизни.

Действительно, творчество не ограничивается рамками искусства, науки, философии и духовной деятельности вообще. Оно может иметь место и в таких, казалось бы, прозаических формах деятельности, как производственная, политическая, управленческая или семейно-бытовая. Творчеством может быть обучение и воспитание детей, общение, возделывание сада или выращивание комнатных растений и т. п. Но бывает так, что в самых, казалось бы, творческих видах деятельности, таких, как искусство или наука, может иметь место засилье рутины и бескрылого шаблона.

Творческая личность. К внутренним предпосылкам творчества традиционно относят способности личности и мотивы деятельности. Эти слагаемые едины: творческие способности составляют фундамент успеха, но свою реализацию они получают через мотивацию. Способность к творчеству характеризуется множеством качеств. Творческая личность отличается глубиной своего интеллекта, независимостью суждений и оригинальностью мышления, способностью предвосхищения, гибкостью и силой воображения и интуиции, настойчивостью и упорством в труде, критицизмом и отсутствием конформности, высокими этическими качествами. Творческие способности позволяют человеку увидеть проблему там, где ситуация представляется тривиальной, «беспроблемной»; отсюда — появление новой мотивации, которая становится внутренним побудительным мотивом, потребностью в деятельности, независимо от поставленной первоначально задачи. Творца отличает именно эта способность получить неожиданный и значительный результат, превосходящий узко утилитарные рамки ограниченного масштаба, зачастую сопровождающаяся переходом в смежные области деятельности.

Наиболее распространенная характеристика творческой личности дается в понятиях: «способный», «талантливый», «гениальный». Названные атрибуты покоятся на природных задатках, степень развития которых (а оно достигается лишь благодаря активной деятельности) объясняет значимость творческого результата. Способность позволяет более успешно в сравнении с другими справляться с определенного рода задачами. Талант предполагает достижение нового, самобытного результата, а гениальность проявляется в длящемся, эпохальном и положительном влиянии личности и ее творческих достижений на развитие культуры. Бердяев утверждал, что гениальность есть целостное качество человеческой личности, а не специальный дар, и она свидетельствует о том, что человек прорывается к первоисточнику, что творческий процесс в нем первороден, а не определен социальными наслоениями. Однако гениальность как дар должна быть дополнена мастерством, способностью реализации замысла в материале. «Соединение гениальной натуры и первородного творческого процесса, прорывающегося к первоисточникам, с очень большим даром, талантом реализации творчества в продуктах и образует гения».

По существу Бердяев указывает на одно из важнейших противоречий творческого процесса— необходимость синтеза продуктивной, новаторской и рутинной, репродуктивной его сторон. Творчество, отмеченное гениальностью личности творца, необходимо включает в себя простейшие моменты рутинной деятельности. У них общие слагаемые: целесообразная деятельность, предмет, средства, результат. И рутинная, и творческая деятельность мотивированы стремлением достичь запланированного практически полезного результата. Поэтому можно считать, что творчество принципиально не отличается от любой продуктивной человеческой деятельности, созидающей качественно новые материальные и духовные ценности, преобразующие природный и социальный мир в соответствии с целями и потребностями человека на основе объективных законов действительности. Однако названное определение не выявляет специфику творчества, его видовые отличия от продуктивной деятельности как таковой.

Характерной особенностью творчества является эмоциональная активация, выраженность положительных эмоциональных состояний, сопровождающих процесс творчества. Высочайший эмоциональный подъем стимулирует напряженный поиск решения задач и обусловливает в конечном счете моменты инсайта (озарения), когда, как при вспышке молнии, высвечивается искомый результат, возникает идея, разрешающая труднейшие вопросы. В психологии инсайт определяется как внезапное и невыводимое из прошлого опыта понимание существенных отношений и структуры ситуации в целом, посредством которого достигается осмысленное решение проблемы. Эмоциональное возбуждение сообщает импульс и активизирует способности синтезирования, анализа, обобщения, сопряженные со сложной динамикой оценок, невыразимых в слове смыслов, предвосхищений, «предгипотез», изменения первоначальных установок и возникновения новых познавательных потребностей.

Психологи видят специфику творческой деятельности в изменении мотивации, возникновении нового побуждения, которое они рассматривают как чрезвычайно важную и ценную особенность творчества. Ведь творчество предполагает способность личности к ломке сложившихся стереотипов, индивидуальному видению стандартной ситуации, обусловливающему выход за рамки первоначально поставленной задачи и средств ее разрешения. Интеллектуальный потенциал, волевые качества личности, такие, как самостоятельность, активность, последовательность и другие, — необходимые субъективные условия творчества. Но привести этот потенциал в движение может лишь мощная мотивация. Это должно быть внутреннее побуждение, свободное от внешней необходимости, потребность в деятельности как самоцели. Поскольку деятельность является естественным состоянием человека, постольку реально возможно возникновение потребности в ней как самоцели, независимо от практически полезного результата. Такая потребность может формироваться в процессе любой утилитарной, рутинной деятельности, которая для личности становится ценной сама по себе.

Творчество: труд и игра. Самоценный характер творчества сближает его с игрой. Ведь стремление к игре определяют не внешние, а внутренние бескорыстные мотивы личности, ее интимные побуждения, связанные с наслаждением от игровой деятельности как таковой. Механизмы творческой и игровой деятельности, на мой взгляд, общие. Как уже было показано, игра представляет собой специфический аспект неигровой «серьезной» деятельности. Любая деятельность может быть порождением противоположных потребностей: потребности в достижении утилитарного результата и потребности в деятельности как таковой. Творчество принадлежит к такой деятельности, которая может в большей или меньшей степени мотивироваться и тем, и другим.

Обратимся к примерам. Мы знаем, что мотивация к учебе у студентов может быть различной: одни хотят получить профессию и сосредотачивают свои интересы вокруг так называемых профилирующих предметов. Другие учатся «ради диплома» и с трудом заставляют себя взяться за учебник, чтобы «сдать и забыть», третьи получают удовольствие от самого процесса познания. Именно последние могут быть рассмотрены как реальный резерв творческих личностей, прежде всего в науке.

Но и познавательная деятельность ученого может быть либо ограничена заранее определенными целями, подчинена внешней по отношению к науке утилитарной задаче, либо быть порождением внутреннего порядка, потребностью в познавательной деятельности как таковой. В этом случае познание переживается как бескорыстная игра творческих сил, доставляющая человеку наслаждение самой деятельностью. Стимулом познавательной активности зачастую является самостоятельное обнаружение проблемной ситуации, которая всеми остальными воспринимается как нечто, не заслуживающее внимания. Важнейшим признаком интеллектуальной активности, связанной с творчеством, и является эта, не стимулированная извне деятельность. Творчество несводимо к простому целеполаганию, превосходит пределы того запланированного результата, достижение которого явилось лишь пусковым механизмом творчества, не более. В целом можно утверждать, что рутинная деятельность ориентирована на результат и оценку, творческая деятельность ценна сама по себе и ориентирована на процесс и самооценку.

Аналогичным образом может быть охарактеризована любая деятельность. Несомненно, например, что производственная деятельность человека, в частности, физический труд подчинены решению социально значимых задач, удовлетворению материальных потребностей людей. В трудовой деятельности личность должна подчинить игру своих порывов и сил внешней цели, предмету и продукту своего труда. Но производительный труд может быть и проявлением, свободным от внешней необходимости потребности в труде. Такой труд эмоционально возвышает человека, доставляет ему радость.

В творческом труде, который создает нечто объективно значимое и вместе с тем новое, привнесенное личностью, оригинальное, объективная и личностная значимость деятельности могут максимально совпасть. В этом случае находит себе простор игра творческих сил личности. Конечно, труд, включающий в себя игру, не перестает быть трудом. Но игровой момент, свойственный творческому труду, активизирует мышление, создавая зону свободных ассоциаций между усвоенным личностью опытом предшествующих поколений и ее собственным, между жесткими правилами деятельности и их конкретным применением в данный момент, между непосредственно достигаемой утилитарной целью и личностной мотивацией, неизмеримо превосходящей первоначальную цель.

Подчеркнем: творчество и игра имеют общий психологический механизм, но их социальная природа различна. Существенное отличие творчества от игры — создание социально значимого продукта, которое немыслимо без самоотверженного труда, требующего максимального напряжения сил человека, полной самоотдачи, самоограничения. Никакое внешнее принуждение неспособно заставить человека трудиться творчески. Только игровой аспект как условие самоценного наслаждения деятельностью как таковой, независимо от утилитарного результата создает предпосылки подлинной самореализации личности. Мера представленности целесообразного и самоценного, практически полезного и внеутилитарного, труда и игры в деятельности человека индивидуальна. Уникален и вклад каждого результата творческой деятельности в общечеловеческую культуру.

Только совпадение объективной и личностной значимости творческой деятельности обусловливает общечеловеческое и длящееся значение его результатов. Подлинное творчество обнаруживает высшее проявление социальности личности, ее обращенности к потребностям общественного развития. «Творец в своем творчестве забывает о своей личности и о себе, отвлекается от себя, — утверждает Бердяев. — Творчество носит напряженно-личный характер, и вместе с тем оно есть забвение личности. Творчество всегда предполагает жертву. Творчество всегда есть самоопреодоление, выход из пределов своего замкнутого личного бытия. Творец забывает о спасении, он думает о ценностях сверхчеловеческих».

В заключение можно еще раз напомнить, что творчество — это не только создание предметов культуры, но и организация жизни любого человека. Поскольку возникают трудности в рациональном объяснении творчества, которое не может быть охарактеризовано в виде некоторого набора рационально зафиксированных правил, постольку в творчестве человек должен опираться на собственную индивидуальность, благодаря которой только и возможно создание нового, небывалого. Поэтому быть самим собой, реализовать свой потенциал — призвание и предназначение каждого человека. Творчество побуждает человека к самопознанию, которое неизбежно завершается самосовершенствованием, творением себя как творца. Но оставаясь самим собой, человек должен проявлять свою причастность к общечеловеческому в самом высоком смысле этого слова, быть человеком, которому ничто человеческое не чуждо. Творчество захватывает человека целиком, вовлекает все его силы и побуждает отдать их любимому делу, ставшему смыслом его жизни. Человек всегда открыт миру, превышающему его возможности. И это создает неограниченные возможности раскрытия новых способов взаимодействия с ним.

Регуляция деятельности человека

Социальная и личностная значимость деятельности делает актуальной проблему ее регуляции, управления деятельностью индивида, коллектива, общества в целом. Можно условно выделить две разновидности механизмов, управляющих деятельностью человека: внутренние и внешние. К внутренним механизмам регуляции деятельности мы обращались в процессе рассмотрения ее основных атрибутов. Это целеполагание, мотивация, характерологические особенности личности — ее темперамент, характер, волевые качества, словом, все особенности личности, которые обусловливают выбор целей и средств их реализации, а также стиль деятельности.

К числу внутренних регуляторов поведения необходимо отнести также идеалы и вкусы. Идеал — мысленный образ совершенства и завершенности, духовное выражение потребностей человека в упорядочении, совершенствовании, гармонизации отношений человека и природы, человека и человека, личности и общества. Идеал выполняет регулятивную функцию, он служит вектором, позволяющим определить стратегические цели, реализации которых человек готов посвятить свою жизнь.

Вкус — это своеобразная норма эстетического совершенства, определяющая избирательность личности в отношении к явлениям действительности. Гегель определял вкус как изощренное культурой чувство прекрасного. И это глубоко верно. Ведь по суждениям вкуса легко угадывается опыт, приобщенность личности к искусству, навыки, умения и знания, позволяющие ориентироваться в сложном и многообразном мире художественных сокровищ. Суждения вкуса оперируют такими категориями, как прекрасное и безобразное, трагическое и комическое, возвышенное и низменное и т. д. Особенностью вкуса является то, что он покоится на чувстве и не требует логического обоснования. В характеристике вкуса мыслители прошлого обнаруживали его основные противоречия: вкус индивидуален, связан с внутренним личностным чувством человека, и в то же время всеобщ; суждение вкуса является глубоко личностным и субъективным, однако оно претендует на всеобщность. Во вкусе обнаруживается также противоречие чувствования и понимания. Вкус проявляется в стилистике поведения, организации быта и досуга, избирательности в отношении к произведениям искусства, в манере одеваться, словом, в отношении ко всему, к чему может быть приложим эстетический критерий.

К числу надличностных механизмов регуляции деятельности следует отнести многообразные социальные ценности и нормы, пронизывающие всю систему отношений человека к миру и самому себе и служащие в качестве алгоритма культуры. Существование и развитие социокультурных норм, правил поведения, обычаев и традиций выступает в качестве предпосылки регуляции деятельности человека. Нормы предписывают порядок поведения людей в определенных ситуациях, содержат прямые императивы действия, сопряженные с безусловным выполнением и связанными с ними санкциями в случае отказа от их выполнения. Непосредственно включаясь в деятельность человека, нормы обеспечивают адаптацию личности к социальным и природным условиям, являются механизмом, обеспечивающим непрерывность общественного процесса. По содержанию, способам социального подкрепления и социальным функциям нормы неоднородны.

Существует целый класс предписаний, жестко программирующих цели, средства и способы деятельности. Они служат закреплению выработанных в общественной практике способов преобразования мира вещей и мира отношений между людьми. Это стандарты (строго определенный образец качества, формы и размера, которому надлежит неукоснительно следовать в выполняемой работе), правима (предписания, определяющие действия при соответствующих обстоятельствах), каноны (свод приемов и правил, которые считаются обязательными в определенной области. Канон зачастую сопрягается с сакра-лизованными, считающимися священными церковными ценностями — культовые сооружения, иконы, церковная утварь, требования к эстетическому оформлению культовых действий и к самим действиям и т. п.), эталоны (жестко запрограммированная, стандартизованная ценность, на которую надлежит ориентироваться в деятельности). Особое место в системе социальных норм, обеспечивающих регуляцию деятельности человека, занимают нормы права и нормы морали.

Право — совокупность всеобщих норм поведения, санкционированных государством и опирающихся на его принудительную силу. Мораль также представляет собой совокупность правил поведения, подкрепляемых общественным мнением (одобрением или осуждением поступка).

Нормы морали и права отличаются по содержанию общественных отношений, которые они охраняют, по способам подкрепления нормативных требований, по эффективности их влияния на поведение личности. Между содержанием норм морали и права нет существенных различий (например, «не укради» —это и моральная заповедь, и норма права). Однако нормы права не охватывают своим регулированием тот огромный объем общественных отношений, которые регулируются моралью. Например, в области семейных отношений право обязывает родителей воспитывать своих детей, но не обязывает родителей любить друг друга, заботиться друг о друге и т. п. Различие между правом и моралью можно предположительно усматривать и в степени эффективности их воздействия.

Право, опирающееся на силу государственного принуждения, представляется более эффективным, чем мораль. Однако в конкретных случаях для человека право может оказаться бессильным перед авторитетом моральных норм. Это связано с тем, каким моральным ценностям привержен конкретный человек, а также с тем, каково его окружение, т. е. та референтная группа, мнением которой индивид дорожит. Поэтому авторитет производственного коллектива, например, или школьной (студенческой) группы для одного может быть решающим побудительным мотивом нравственного решения, а для другого самым главным может оказаться мнение членов религиозной секты или криминально ориентированных приятелей.

Как уже было сказано, мораль опирается на общественное мнение. Однако оценить поведение человека чрезвычайно сложно, поскольку оно мотивировано, совершается в определенных условиях, имеет объективные последствия, предполагает выбор определенных средств достижения цели. Общественное мнение руководствуется в оценке поведения личности социально закрепленными нормами морали, личность же руководствуется собственными представлениями о нравственности, которые могут значительно отклоняться от общепринятых норм. В конкретных ситуациях один индивид поступает согласно голосу собственнной совести, другой — ориентируется на общепринятые моральные представления, независимо от собственных, т. е. поступает так, как поступал бы «любой порядочный человек на его месте». Можно ли считать нравственным

поступок первого или второго? По-видимому, если голос совести первого совпадает с общечеловеческими принципами морали, его поступок может быть оценен как нравственный. А вот второй — скорее личность сомнительная в нравственном отношении, конформная и к тому же трусливая, поскольку его поступок мотивирован боязнью общественного осуждения: «Ах, Боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексевна!». Внешне навязанный поступок не является моральным. Важнейший признак нравственного поступка — внутреннее побуждение личности, а не правовое принуждение и не страх перед общественным мнением или судом Всевышнего.

Мораль предполагает свободу личности, ее способность управлять собой, собственными страстями, ответственность человека прежде всего перед самим собой за то, что он делает. Она нацеливает человеческий разум на высшее благо, что обнаруживается в доброй воле, свободной от соображений личной выгоды, житейского благоразумия. Совпадение свободы воли индивида и моральных ценностей — характерная особенность морали. Безусловно, нравственные предписания общества обязывают личность следовать им, поэтому долг является важнейшим внутренним побудителем нравственного поступка. А из этого можно заключить, что простое следование нормам и образцам поведения в лучшем случае позволяет обеспечить воспроизводство общественного процесса. Его развитие обязано творчеству, которое призвано дать ответ на вызов истории, найти принципиально новые программы деятельности.

Ценности и нормы — два типа регуляции социальных действий, имеющие собственную специфику. Их сходство состоит в том, что они получают отчетливую артикуляцию в языке, осознанно реализуются (либо не реализуются) в поведении и подвержены перманентным изменениям. Например, у нас в стране на протяжении достаточно короткого периода неоднократно происходила радикальная переоценка ценностей, ломка норм, предписывавших порядок действий, не совместимых с заявленными социалистической революцией преобразованиями в обществе. Сегодня мы пытаемся вернуться к старым ценностям. Однако их имитация, как правило, непродуктивна. Это находит объяснение

в том, что массированная пропаганда времен большевизма объективно разрушала и вела к отказу от тех ценностей, которые были традиционными для нашего народа: совесть, трудолюбие, скромность, общительность, открытость, соборность и др. Возродить их достаточно сложно, поскольку наряду с нормами и ценностями существуют типы реактивного или аффективного поведения и широкий спектр традиционных действий (обычаи, привычки, социальные установки). Названные формы регуляции поведения в языке не выражены, реализуются стихийно и практически не подвержены изменениям. Их архаичность, заскорузлость дает о себе знать при любой попытке инновации в сфере политики, права, культуры. А если учесть, что феномены «бегства от свободы», тоски по «сильной власти» и «твердой руке» цинично эксплуатируются политтехнологами, то попытки рационализации ценностных приоритетов в регуляции поведения больших масс населения оказываются, как правило, безуспешными.

Особое место в системе форм регуляции поведения занимают стереотипы. Семантически «стереотип» означает «материал для последующих копий». Важнейшие особенности стереотипов — устойчивость, ригидность, консерватизм. Стереотип включает два важнейших компонента: во-первых, когнитивный образ, обеспечивающий предрасположенность личности к восприятию информации и, во-вторых, инструментальную установку, создающую ее готовность к определенным действиям. Если готовность к определенным действиям преобладает над знаниями, то для такого субъекта истина оказывается неотличимой от лжи. Эффект стереотипизации, таким образом, создает предпосылки манипулирования массовым сознанием.

Функциональное поле стереотипов — граница осознанного и бессознательного. Поэтому нельзя отождествлять со стереотипами народные традиции, мифы, ритуалы, обычаи и нравы, которые служат важнейшими инструментами управления деятельностью личности и социальных групп. Именно национальное самосознание и культура являются хранителями ценностей, которые осуществляют регуляцию деятельности человека и составляют важнейшее достояние общественного и индивидуального сознания.