Современная история и тем более рационалистическое мировоззрение, в основе которого лежат представления об объективном мире, как он смоделирован в науке, и о познающем субъекте, обладающем автономностью и самостью, являются кратким и недавно начавшимся отрезком антропогенеза. Более того, условия современности — это не наука нового времени и даже не греческая философия, а неолитическая революция, в ходе которой номады — кочевники, охотники, бортники и собиратели прочих даров леса и земли — осели на земле и стали заниматься земледелием. Они основали постоянные поселения, присвоили участки земли и создали принципиально новые формы власти — законы и охраняющее право собственности государство.

Для того чтобы понять различия людей древнекаменного и новокаменного веков, необходимо учесть различие матери и земли. Конечно, практически эти понятия не разделялись и земля представлялась по аналогии с рожающей матерью, и даже сегодня этот емкий образ служит основой протеста против превращения земли в кладовую сырья и предмет промышленного освоения. Мистика матери-земли живет в нашем сознании, и мы должны ценить и развивать надлежащим образом это древнее наследие, которое на самом деле эксплуатируется разного рода шарлатанами.

Номадический человек идентифицировался по матери, лоно которой и было вратами в мир и также символом возвращения обратно. Кто ты, откуда ты произошел, к какому колену, роду ты принадлежишь — такими вопросами осуществлялась идентификация у древних людей. Утрата матери произошла в эпоху, когда сложился обмен женщинами, которые стали первым товаром. Оседлось и собственность на землю дали новые критерии идентичности: из каких земель ты пришел, на какой территории ты вырос, как называется твой город, кто правит твоей страной — вот новые вопросы, которые задавали незнакомому человеку в эпоху неолита.

Вопрос, является общество естественно-историческим образованием, в котором единство людей сложилось на почве совместной жизни, или искусственным продуктом социальной, экономической интеграции, требует уточнения. На самом деле в процессе исторической эволюции люди открыли различные формы общества, многие из которых сохраняются и в ткани современной социальной жизни. С точки зрения сторонников прогресса это есть проявление консерватизма, с которым следует бороться. Например, в процессе вестернизации многие прежние формы коллективности расценивались как «пережитки социализма» и подверглись критике. Хуже того, сами люди не сумели отстоять производственный коллективизм и к сожалению не нашли новых форм социальных связей, соединяющих людей по месту жительства: мы едва ли знаем своих соседей за пределами лестничной площадки. Наиболее пугающим сегодня выглядит распад семьи, которая традиционно выступала ядром всех последующих форм сопимости. В этой связи целесообразно ознакомиться с некоторыми типами социальной общности, которые выделяются в социальной философии.

Род — одна из первичных форм коллективности, которая не ограничивалась экономическими, трудовыми или социально иерархическими соглашениями, а скреплялась половыми, родственными и трудовыми связями. В рамках такого объединения имели место различные формы семьи: кровнородственная, в которой запрещались брачные связи между родственниками по вертикальной линии; групповая, в которой запрещались половые связи не только между родителями и детьми, но и братьями и сестрами; парная, предполагающая брачные отношения только между мужем и женой. Род как система семей имел патриархальную или матриархальную структуру.

Семья — малая группа, построенная на кровном родстве или браке, являющаяся первичным и элементарным институтом общества. Семья основана на родственных и экономических, социальных и биологических, моральных и юридических устоях и вместе с тем и до сегодняшнего дня остается местом реализации душевных человеческих связей. Именно в пространстве семьи реализуется стремление к душевной близости и такие качества, как доброта, дружба, любовь, прощение, сострадание, которые человек считает аутентичными, т. е. присущими ему по природе, и которые он желает видеть во всех сферах жизни. Сегодня происходит распад семьи как фундаментального общественного института, и это угрожает самосохранению человека. Действительно, в развитых странах существование семьи уже не является экономической необходимостью, и этим объясняется слишком легкий и поспешный отказ от нее. Однако что заменит семью в деле воспитания тех качеств, которые считаются подлинно человеческими, и не будет ли означать отказ от семьи серьезную угрозу человеку?

Племя — этнический тип первобытной общности, основанный на кровнородственных связях, включает несколько различных родов. Его существование связано с определенной территорией и способом ее освоения. Помимо хозяйственных связей, наличия разделения труда и обмена его продуктами, племя характеризуется душевной общностью соплеменников, которая выражается в своеобразии языка, традиций, жилищ, одежды, обычаев, мифов и верований. Существование родов внутри племени служит регулированию брачных союзов.

Народность — следующая ступень исторического развития людей, которая связана с формированием государства. Народности возникают путем консолидации племен, замены кровно-родственных связей территориально-хозяйственными. Это происходит при условии соседства территорий, близости языков и сходстве обычаев и верований. Вместе с тем данный процесс является не столько продуктом мирного сращивания, сколько продуктом войны племен. В результате язык и верования более могущественного племени превращаются в господствующие.

Государство — дальнейший шаг на пути эволюции социальных общностей. Первые государства возникли в 3 тыс. до н. э. Их появление — одно из величайших достижений человечества, которое часто недооценивается по причине репрессивности государственной формы организации жизни людей. Например, империя является гигантской и очень сложной социальной мегамашиной, позволившей высвободить человеческие ресурсы и использовать их для развития собственного могущества. Конечно, первые государства не были чисто экономическими образованиями, ибо построение, например, гигантских пирамид или огромных каменных идолов не имело никакого экономического смысла, а демонстрировало власть и могущество как таковые. Развитие государства привело к радикальному изменению человека. Во-первых, это такая форма общности, в которой кровно-родственные связи оказываются недостаточно эффективными и строятся чисто социальные отношения. Во-вторых, в рамках мультисистемного общества необходима строгая дисциплина и исполнительность, так как различные группы людей, занимающиеся различной деятельностью, тем не менее должны действовать согласованно. В-третьих, государство опирается на бюрократический аппарат, передающий приказы сверху вниз, и на военную силу — армию, которая способствует захвату чужих территорий и населения. Кроме того, государство создает внутренние контролирующие и карательные органы, используемые для принуждения к труду и наведения порядка.

Нации — сегодня трудно указать на общепринятую теорию национального. Буквально «нация» — это племя, народность и не отличается принципиально от этих форм общности на основе территории, языка, этноса. Однако понятия этноса как совокупности норм, традиций и правил жизни того или иного народа явно недостаточно для понимания природы нации. Обычно в политологии формирование национального самосознания связывают с буржуазными революциями, которые разрушили прежние религиозно-этнические формы единства и вынуждены были апеллировать к каким-то иным связям, объединяющим народ в республику. Поскольку чисто экономических, рыночных связей для этого оказалось недостаточно, идеологи буржуазных революций были вынуждены использовать исторические символы «крови и почвы» для консолидации людей. В ходе становления демократии произошла либерализация названных символов, что нашло выражение в понятии «духа народа», к которому взывали законодатели. Сегодня это понятие означает наличие некоторых, отчасти бессознательных, отчасти осознанных черт и характеристик того или иного народа, объединяемых термином «менталитет». Его основу составляют не только требования разума, свободы, справедливости и равенства всех граждан республики, но и чувства, настроения, переживания, порядок которых также определяется обществом. Поэтому чувство национальной идентичности предполагает отличие «своих» и «чужих» и даже конструирование образа «врага», что в полной мере проявляется в национализме.

Еще совсем недавно вопросы национализма казались наследием глубокого прошлого, представлявшего исключительно исторический интерес. С целью его преодоления в бывшем Советском Союзе рассчитывали на воспитание интернационализма, а в европейских странах — на усиление экономической, политической и культурной интеграции. Между тем XX в. оказался еще и веком национальных конфликтов, которые пережили период освободительных движений и сегодня в той или иной форме случаются в высокоразвитых странах. Несомненно, это связано с политическим использованием национализма, но ясно также и то, что последствия культивации национального своеобразия не преодолеваются рациональной критикой «национальных предрассудков».

Образование наций — процесс отнюдь не идиллический. Разнообразные народности, объединенные в небольшие средневековые государства, ревниво отстаивали, культивировали свои отличительные особенности. Поэтому формирование наций предполагало силовые методы насаждения языка, обычаев и верований «большой нации», которая, в свою очередь, с целью самосохранения должна была насаждать «патриотические» чувства. Учитывая то обстоятельство, что и сегодня существуют отдельные государства, имеющие собственные территории и соответственно собственные экономические интересы, населенные людьми, имеющими общие, но отличающиеся от других обычаи, привычки, традиции, язык и т. п., можно сделать вывод, что космополитические и интернационалистические взгляды выражают скорее идеалы, чем сложившуюся реальность, и поэтому реальные политики используют национальную карту в своей игре. Ясно, что опасные последствия такой тенденции преодолеваются не проповедью интернационализма, а уравновешенной экономической, культурной стратегией интеграции, к которой общественность должна принуждать своих лидеров.

Классы — проблема интеграции людей в единую нацию была связана не только с упадком форм христианской общности и сострадания всех людей. Рынок породил автономного индивида, вступавшего в отношение конкуренции с другими, культивировал агрессивность и жажду наживы. Вместе с тем общество не являлось суммой атомизирован-ных индивидов, связанных только законами рынка. По мере дифференциации труда, его специализации и интеграции возникали различные сословия, объединенные корпоративными интересами. Примером таких групп являются прежде всего цехи ремесленников и гильдии купцов. В рамках этих сословий существовала жесткая иерархия, однако были и общие интересы, которые отстаивались сообща. Соответственно накоплению общественного богатства расслоение людей происходило и по иным признакам. Например, структура населения Парижа накануне 1797 г. состояла из менее чем 50 тысяч обеспеченного и более чем 500 тысяч обездоленного населения. При этом внутри обеспеченного населения существовала жесткая иерархия и различия между благородными сословиями, священниками, врачами, юристами, купцами и т. п. были весьма значительными. Беднота же, напротив, представляла однородную сплоченную массу. Если мотивы действий состоятельных людей были достаточно разнообразными, то толпой двигал исключительно страх голода. Для нее даже небольшое повышение цены на хлеб являлось вопросом жизни или смерти. Неудивительно, что первая французская революция, как и русская революция впоследствии, начиналась с хлебного бунта. Кричащая роскошь одних и ужасающая бедность других на фоне рассуждений о равенстве людей перед Богом и перед законом обостряли классовое самосознание и порождали чувство ненависти бедных к богатым.

На опыте классовой борьбы основывался марксизм, выступавший как политическая идеология угнетенных классов. Однако по мере преодоления резких различий в уровне жизни населения в европейских странах почва для теории и практики классовой борьбы исчезала. Там сложились новые социальные общности, среди которых наибольшее значение придается так называемому «среднему классу». По сути дела речь идет не о классе в его прежнем понимании как об особой группе людей, отличающейся по своему отношению к средствам производства, по способам получения и доле общественного богатства, по идеологии и т. п., а о слое, или «страте»,. 5: орый отличается от других в зависимо


сти от профессии, образования, дохода, образа жизни и т. п. Наряду со средним классом выделяется элита — слой руководителей предприятий, крупных ученых, художников, звезд спорта и т. п. Таким образом, на место прежних дифференциаций общества на «пролетариат» и «буржуазию» приходит новое разделение, основанное не столько на отношении к средствам производства, ибо по мере развития транснациональных корпораций растет коллективная частная собственность, сколько на отношении к «символическому капиталу», т. е. доступе к знанию, информации, средствам массовой коммуникации и т. п.

Что касается классового расслоения в нашей стране, то оно представляет собой пеструю картину, что, в принципе, особенно на фоне прежних рассуждений об идеальной однородности общества, является положительным, ибо разнообразие способствует развитию. Вместе с тем было бы близорукостью смешивать социальную дифференциацию западноевропейских стран с тем, что имеет место в России, где сложилась взрывоопасная ситуация, обусловленная тем, что незначительная часть населения живет в роскоши, а остальные в бедности. И хотя Россия богата опытом социальных революций, однако он, как видно, не передается по наследству.