Тем не менее существовала одна область, в которой не было места для иллюзий, — неизбежная реальность смерти. Это было чем-то таким, с чем мифологические и народные традиции были в конфронтации. «Случаи смерти, — комментировали Алвин и Бринли Рис, — предопределены, а случайные причины -^ всего лишь агенты предсуществующих и непознаваемых оУдеб». Как говорится в одной ирландской народной сказке, были некогда времена, когда «каждый знал точное время, когда он умрет», и поэтому прекращал беспокоиться о жизни, как только ему становилось известно, что надвигается смерть. Когда Всемогущий понял то, что случилось, продолжает сказ. са, он скоро положил конец этой невинной игре, и поэтому ни один из нас сегодня этого не знает. Но для тех, кто знает, где смотреть и слушать, возможны предзнаменования оттуда, например — яблоня, расцветающая вовремя, курица, кричащая петухом, или наиболее известное — крик привидения-плакальщицы, сверхъестественного вестника смерти.18

Привидение-плакальщица пользуется в наши дни дурной славой. В ней часто видят злое существо, вопль которого навлекает смерть на каждого, кто, к несчастью, ее услышит. Ничто не могло быть дальше от истины; фактически такой образ является классическим случаем охоты вестника. Привидение-плакальщица почти наверняка возникала как дух стража, который оплакивал людей, которые собирались умирать. В большинстве случаев (но не во всех) она разделяла и выражала печаль семейства, как и «голосящая женщина», которая пела погребальные песни после смерти любимого. Привидение-плакальщица и голосящая женщина были тесно связаны в народной традиции.

Вопреки современным верованиям умирающий человек на грани смерти никогда фактически не слышал крика привидения-плакальщицы. Напротив, она приходила как предостережение, чтобы объединить друзей и родственников и подготовить их к худшему. Когда кто-то был безнадежно болен, когда друзья и семья испытывали невыносимую боль неопределенности, крик привидения-плакальщицы помогал им принять болезненную реальность смерти. При видение-плакальщица была чрезвычайно доброжелательна: подтверждая неизбежность, она превращала страх в смирение. Это также могло быть формой утешения.19

У предсказаний была также темная сторона: сверхъестественные силы иногда призывали, чтобы причинить будущие страдания реальным или предполагаемым врагам. Классическим примером в кельтской традиции был источник Св. Элиана близ залива Кольвин в Уэльсе. Обычно источники ассоциируются со способностью исцелять больных. Источник Св. Элиана, напротив, использовался скорее для проклятий, чем исцелений. В течение восемнадцатого и девятнадцатого столетий тысячи людей посещали источник каждый год, чтобы предаться мести своим врагам в своего рода паломничестве мстительности. Там они царапали инициалы своих означенных жертв на «камне проклятий» или на гальке, которую затем бросали в воду. Дух источника тогда гарантировал, что указанный человек будет страдать или даже умрет.

Неудивительно, что «проклятие источника» наводило ужас на его мяшени, так что один предприимчивый смотритель источника собрал значительные средства, удаляя проклятие за подходящую плату. После получения денег он приказывал жертве пройти три раза по часовой стрелке вокруг источника, читая вслух Библию. Смотритель источника затем отводил воду, вынимал оскорбительную гальку и отдавал ее жертве, которую инструктировал читать из Книги Иова и Псалтири в течение трех последующих пятниц. Это была очаровательная смесь христианства, язычества и спекуляции.20

Ключевым пунктом здесь является то, что магическая сила была двойственной и могла использоваться для добрых и дурных целей. Вера в волшебство принимала не только то, что тайные силы могли быть управляемы, но и то, что определенные индивидуумы, искушенные в магических методах, могли использовать сверхъестественные силы, чтобы преобразовывать мир в свою пользу и предсказывать будущее. Фактически в каждой деревне недавней Великобритании и Ирландии, а после расширения — и в колониальной Америке были эксперты в магии, которые были известны как «хитроумный мужчина» или «мудрая женщина». Этот «хитрый народ» действовал как целители, предсказатели и гадалки, и обычно их уважали, признавали и ценили в местных общинах, хотя церковь часто их действий не одобряла.

Их методы могли основываться на местных верованиях или могли быть народными версиями древних и сложных систем предсказания. Среди вышеупомянутых были методы предсказания будущего по кваканью лягушек или по наблюдению траектории движения зерна по горячей каменной плите. Позднее были техники предсказаний, основанные на лицевых характеристиках, таких как родинки на вашем лице или линии на за-шем лбу. Эти методы уходили в прошлое к представительным средневековым физиогномическим теориям и предвосхищали озабоченность XIX века френологией, которая предполагала, что будущее индивидуума может быть расшифровано по форме черепа. Некоторые из величайших интеллектуалов XIX века, таких как ирландский архиепископ Ричард Уотли, посещали френологов и относились к их предсказаниям очень серьезно.

Сложные системы нумерологии, выработанные в старину, также отфильтрованы из народных слоев. Местные колдуны вырезали круг, в котором различные участки означали различное благосостояние, вычисляли числовой эквивалент имени человека и смотрели, какие числа соответствовали ему в круге. В Ирландии и Шотландии народные предсказания и лечебные средства часто основывались на числе девять, которое было связано с магической силой древней кельтской мифологии.22

Главным компонентом широко распространенной магии была секретная книга, содержащая скрытое знание хитроумного мужчины или мудрой женщины. В дописьменном или полуграмотном обществе могло казаться, что написанное слово само по себе обладало волшебной силой. Это не совпадение, что многие из самозваных Христов, с которыми мы столкнулись в предыдущей главе, имели при себе письма с упоминаниями Девы Марии или архангела Михаила. Существовало, конечно, общее убеждение, что доступ к письменному слову означает специальное знание и большую силу, влияние человека в сообществе было напрямую связано с его способностью читать и писать. Когда сила способности читать и писать соединялась с тайной силой, результаты могли быть огромными. Снова и снова хитрый народ поражал своих друзей и соседей книгами, которые, вполне вероятно, содержали ключи к будущему.

Пока хитроумные мужчины и мудрые женщины ограничивали себя благими действиями, их в основном признавали в сообществах и власти их терпели. Тем не менее, когда дела шли не так, как надо, хитрый народ мог легко оказаться в фокусе расхожих опасений. Если, например, мудрая женщина прописывала травяные средства больному человеку, а человек вскоре умирал, можно было предположить, что она использовала свои магические силы в негативных целях. И отсюда — лишь шаг к тому, чтобы обвинить женщину в колдовстве.

В современном англо-американском \гире существовали, вообще говоря, два определения колдовства. Официальная религиозная позиция заключалась в том, что ведьма — это женщина, которая отвергла Бога и приняла закон и власть Сатаны. Она заключила договор с дьяволом, сменив кратковременную выгоду на долговременное страдание, и встала в один ряд с Антихристом. В народной традиции тем не менее ведьма с большей вероятностью связывалась с разновидностью оккультной преступности. Распространенные страхи группировались вокруг способности ведьмы управлять будущим в злых целях. Если у кого-то — обычно у женщины (но не всегда) обнаруживалось употребление угрожающей речи и если эти угрозы сопровождались неудачами, то представлялось весьма вероятным, что здесь работало колдовство.

Классическим, конечно, является Салемский случай, где оба определения действовали в полном объеме. Особенно разоблачающим в этом отношении было свидетельство против Марты Кэрриер ее соседа Эндовера. Другая обвиняемая ведьма «признала», что она и Кэрриер были членами шабаша ведьм, заключившими договор с Сатаной и скачущими по штату Массачусетс на «палке или жерди». Почти немедленно обнаружились истории об умышленной недоброжелательности Кэрриер и о ее сверхъестественных силах. Один из ее соседей вспомнил, что семью годами ранее Кэрриер угрожала ему в ходе ссоры. Вскоре, после этого исчезли две «большие толстые свиньи» соседа: одну больше никогда не видели, а другая была найдена «мертвой.,, удома Кэрриер с отрезанными ушами». В то же время одна из его коров, которая давала хорошее молоко два раза в день, внезапно перестала давать молоко. «Я тогда доверял своей совести... и доверяю с тех пор, — сказал он на суде, — ...что Марта Кэрриер была причиной тех 111 несчастных случаев, означающих колдовство, она—очень злонамеренная женщина».23

«Злокозненные женщины» были особенно уязвимы со стороны обвинений в колдовстве: даже самые смутные проклятия и угрозы могли быть использованы в качестве свидетельств сверхъестественной недоброжелательности. Одна женщина, например, сказала фермеру по имени Генри Бэтчелор, что некоторые из его коров подохнут, некоторые будут жить, а некоторые будут посредственны. Трудно получить предсказание более общего характера, чем это, разве что в современных гороскопах. Но год спустя Бэтчелор достаточно уверенно свидетельствовал в суде, что как она сказала, так и произошло. Он был убежден, что его коровы были околдованы.24

Среди прочего салемские процессы над ведьмами открыли миру народную магию, которая существовала под официальной культурой пуританской Новой Англии. По крайней мере двое из обвиняемых, Сэмюэль Уордвелл из Андовера и Доркес Хоар из Беверли, принадлежали к хитрецам, которые предсказывали судьбу. 6 июля 1692 года преподобный Джон Хэйл сообщил суду:

У Доркес Хоар... есть гадательная книга. Около двадцати двух лет назад она заявила мне о великом раскаянии в грехах своей прежней жизни и [сказала], что она одолжила книгу по хиромантии и что в ней были правила, как узнать то, что должно произойти. Но я сказал ей, что это была злая книга и дурное ремесло; мне казалось, что она отвергла или отклонила все подобные методы.