Чем глубже и болезненнее противоположности между человеком и миром, тем неудержимее становится стремление к примирению, к искуплению вины за раскол между Богом и человеком. Трагичность этого раскола сострит в том, что противоположности нельзя отбросить или покинуть; они должны быть пережиты и изжиты. Их изживание выпадает на долю Христа, дерзко заявившего старому миру: «Я пришел, чтобы принести не мир, а меч». Нечему удивляться, что Понтий Пилат послал «меченосца» на Голгофу, ибо по законам римского права он был преступником, заслуживающим смерти.

Гегель указывал, что смерть Христа — не смерть мученика, а смерть негодяя, ибо преступника предают гражданскому бесчестию в самой отвратительной форме — в форме постыдной смерти на кресте. Это вполне соответствует законам римского права, но данное право уже обесценено, ибо в реальном мире жизнь отдельного лица зависит от произвола императора, не ограниченного ничем и никем. В таком случае законопослушание, добродетель, достоинство, честность попираются и лишаются правового смысла, то есть высокие моральные принципы становятся непозволительной и опасной «роскошью». Зреет необходимость восстановить попранное, возвысить униженное. И вот крест с распятым на нем пророком делается знамением высокого, божественного, а путь на Голгофу приобретает смысл восхождения к Истине, которую не созерцают, но переживают.

На Голгофу бредут, спотыкаясь и падая, пророки, но не им строить новый мир в поте лица своего. Дорогу в этот «лучезарный» мир пробивают в недрах гор рудокопы, подобные шекспировскому кроту, который славно роет землю, неустанно работая днем и ночью.

Рой землю, крот, рой... Рудокопы идут по твоим следам.

Гуманный идеал оказывает на всех нас определенное моральное воздействие своими общечеловеческими ценностями, притягивающими к себе нравственно здоровых людей. Моральное воздействие проявляется в выполнении нравственных обязанностей. Одна из таких обязанностей — это высокая обязанность служить Родине, служа конкретным людям, оберегая их от злого умысла и порока, от вероломного врага и лживого «друга», укрепляя мир и дружбу между народами, помогая раскрывать таланты и способности отдельных людей.

Всё это звучит несколько выспренно, но в наше нелегкое время, когда небо над Европой заволакивают тучи войны, слова «Родина» и «долг» воспринимаются совсем иначе, чем в мирное время. Поэтическое мироощущение уступает место суровой прозе жизни. И тогда напоминают о себе другие слова — «Горе побежденным!» (лат. Уае уюйв!).

Завершая эту главу, вернусь к судопроизводству.

Что касается судопроизводства, то особое внимание необходимо уделять институту адвокатуры, памятуя следующее. Подлинно красивым адвокатское слово может стать только в демократическом обществе.

«Но при чем тут красота?» — спросит читатель.

Отвечу так: блеклая, косноязычная речь адвокатов в суде — свидетельство страха и несвободы, свидетельство большого неблагополучия в общественной жизни, признаком чего является принижение роли личности и такого ее защитника, как адвоката. Разумеется, красота не спасет мир, где торжествует зло и насилие над личностью, но она в силах укрепить мир демократии и свободы, ибо живет в свободе творчества, в свободе выбора творческой разумной деятельности. В борьбе за демократию необходимо хорошо знать, от чего мы отказываемся и куда мы идем. Знание того, что есть красота, входит обязательным компонентом в нравственный стержень человека, выбравшего путь свободы и демократии. О том, что есть красота, наряду с истиной и добром, речь пойдет в завершающей главе этой книги.

Я чувствую, близится судное время: Бездушье мы духом своим победим, # И в сердце России пред странами всеми Народом народ будет грозно судим. И спросят избранники — русские люди — У всех обвиняемых русских людей, За что умертвили они в самосуде Цвет яркий культуры отчизны своей.

Зачем православные Бога забыли, Зачем шли на брата, рубя и разя... И скажут они: «Мы обмануты были, Мы верили в то, во что верить нельзя...»