Итак, в начале Нового времени получает оформление новый образец отношения между религией и наукой, между теологией и наукой, в соответствии с которым религия и наука, теология и наука существуют относительно автономно по отношению друг друга. Такая автономия реализуется как содержательная и методологическая с одной стороны, и как институциональная - с другой.

В содержательном и методологическом плане автономия означает, прежде всего, четкое разделение предметных сфер и использование различных методов. Разумеется, и в предшествующую эпоху теология, как мы видели, не занималась непосредственным образом тем, чем занимались науки, например, те, что включались в число семи свободных искусств. Христианизация науки, о которой мы говорили, означала на деле, что науки соотносились с фундаментальными онтологическими представлениями христианства.

Утверждение и воспроизводство "автономистского образца" отношений между теологией и наукой предполагает, что науки вольны сами выбирать свою базисную теоретическую аксиоматику — фундаментальные онтологические представления, методы и т. п. Со стороны теологии данный образец отношений предполагает, что теология принимает результаты науки, оставляя за собой право увязывать их со своими фундаментальными онтологическими представлениями.

В институциональном плане "автономистский образец" означает, что ни одна из сторон не обладает социальными властными ресурсами для того, чтобы навязать свои позиции другой стороне. В реальности это предстает как равноправное сосуществование в рамках университетов. И, по мере нарастания процесса секуляризации, автономистский образец в институциональном плане утверждался во все большей мере. Это проявлялось, в частности, в том, что появлявшиеся новые науки изначально были свободны от необходимости соотноситься каким-то образом с теологией. Новые социальные науки, прежде всего социология, являются наглядной иллюстрацией данного обстоятельства.

Мы представили "автономистский образец" отношений между религией и наукой, между теологией и наукой в его, если можно так выразиться, идеал-типической форме.

Реальная история отношений между теологией и наукой последних столетий — это история устойчивого воспроизводства того, что мы назвали автономистским образцом указанных отношений. Одновременно это - история попыток тем или иным образцом оспорить, подтвердить или обосновать данный образец. Чаще всего, подобные попытки предпринимаются как теологией, так и философией, которая выступает либо от своего имени, либо от имени науки. Как правило, это происходит в связи с какими-то серьезными сдвигами в науке, которые сопровождаются также усилиями по новому теоретическому осмыслению природы науки, ее потенциала, культурных функций и т. д.

1.5.1. Теология оспаривала автономистский образец в некоторых типических обстоятельствах. Это делала главным образом фундаменталистская теология, если какие-то новые научные представления противоречили определенным компонентам библейского содержания при буквалистской их трактовке. В таком случае речь идет фактически о столкновении теологических и научных воззрений на одни и те же природные явления. Теологические и научные воззрения выступают в таком случае как расходящиеся или конфликтующие объяснения одних и тех же явлений.

Наглядным примером в этом плане является дискуссия о биологической теории эволюции, длящаяся с середины девятнадцатого столетия до наших дней. Знаменитый "обезьяний процесс" 1925 г. является наиболее известным из многих столкновений между "креационистами" и сторонниками теории эволюции. Традиционалистская теология, стремившаяся отстоять библейские представления о творении, оказалась под мощным давлением со стороны теории эволюции. Ход этой дискуссии показывает, что участники спора рассматривали религию и науку как конкурентов в том отношении, что если верна теория эволюции, то противостоящие ей теологические возрения должны быть неправильными, и наоборот.

Наука предлагала объяснения происхождения и развития биологических видов в терминах условий и механизмов эволюции, таких, как естественный отбор, выживание наиболее приспособленных. Фундаменталистская теология предлагала объяснения тех же явлений в терминах творения Богом - сотворения мира в течение шести суток со всеми видами в их нынешней форме, а также особого сотворения человечества.

Большинство участников дискуссии считали, что и наука, и религия предоставляют объяснения одних и тех же объектов, а в своих объяснениях преследуют одни и те же цели — показать, как возникли соответствующие явления. При этом, конечно, большинство участников дискуссии признавали различия в используемых религией и наукой методах. Теология извлекала свои объяснения из определенной интерпретации Библии, рассказа о творении в книге "Бытие". Другими словами, делались утверждения фактически научного характера, базирующиеся на прочтении Библии. В противоположность этому ученые свои объяснения извлекали из эмпирических гипотез, получавших подтверждение в ходе дальнейших исследований.

Спор продолжается. В последние десятилетия некоторые фундаменталисты пытаются обосновать свои креационистские воззрения с помощью научных средств. Назвав теорию эволюции ложной, они стремятся показать, что "истинная" наука согласуется с буквальной интерпретацией библейского рассказа о творении.

Выше мы сказали о том, что от имени науки автономистский образец, как правило, оспаривается философией. Это происходит тогда, когда в соответствии с определенной философской позицией результаты науки, научные представления предстают как единственно возможные истинные теоретические воззрения на мир. Так было и в случае с теорией эволюции.

Теория эволюции как научная теория была трансформирована в такую философскую позицию или философское мировоззрение как эволюционный натурализм. Философский натурализм считает, что реальна только физическая природа. Он утверждает, что нет никакого божества, которое существует отдельно от физического мира и управляет природой. С опорой на эти философские посылки биологическая теория эволюции и была трансформирована в философский эволюционный натурализм. Приверженцы эволюционного натурализма отвергали религию, поскольку ожидали от науки всеобъемлющего объяснения бытия, способного заменить то, что традиционно предлагалось теологией.

На материале длительных дискуссий вокруг эволюции и творения можно сделать вывод, что если между религией и наукой не проводится четкого различия по предмету, целям и методам, то могут возникать соперничество и конфликты.

1.5.2. Попытки подтвердить и обосновать автономистский образец отношений между религией и наукой, между теологией и наукой принимали многообразные формы. В целях иллюстрации выделим некоторые из тех, что предпринимались теологией и философией в двадцатом столетии.

Все эти попытки так или иначе сводятся к стремлению показать, что и теология, и наука обладают своей нередуцируемой спецификой[4].

Так, наиболее видный представитель такого теологического направления, как диалектическая теология, Карл Барт (1886—1968) заявлял, что теология и наука радикально различны, поскольку имеют дело с принципиально различными объектами: теология занимается самооткровением Бога в Иисусе Христе, а наука — естественным миром. Сходным образом он полагал, что совершенно различны методы теологии и науки: таинственный и трансцендентный Бог может познаваться только благодаря его самооткровению для нас, в то время как царство природы познается посредством человеческого разума. Далее, цель религии в том, чтобы привести к встрече с Богом, а научное познание стремится понять эмпирический мир. Если учесть принципиальные различия в предмете, методах и целях науки и теологии, как это видится диалектической теологии, то не может быть каких-либо пересечений между ними и, соответственно, не может быть конфликта.

Еще один пример. Со времен Серена Кьеркегора (1813—1855) философский экзистенциализм утверждает, что научное знание носит объективный и безличностный характер, в то время как религиозное — субъективный и личностный. Объектом науки являются материальные вещи, их функции и взаимодействие, а объектом религии — личностное существование и моральные ценности. Религию просто нельзя понять в нейтральных категориях бесстрастной науки. А поскольку различны их объекты и цели, то различными должны быть и методы: отстраненная, рационалистическая установка ученого резко отличается от установки верующего, установки глубокой личностной вовлеченности. Религия и наука рассматриваются как замкнутые сферы, которые просто не могут соотноситься друг с другом.