Оценка постигнутого — необходимый элемент познания. Благодаря оценке человек осуществляет селекцию полученного знания в соответствии с его истинностью или ложностью, его применимостью в практической деятельности. Она обусловливает включенность или невключенность полученного знания в дальнейший процесс познания, определяет его возможности воздействия на человека и духовную деятельность личности. Поэтому в качестве основания оценки выступают не только гносеологические, но и практические, идеологические, нравственные критерии. История науки полна драматических фактов, свидетельствующих о том, как оценки, основанием которых были внегносеологические критерии, приводили к прекращению исследований и преследованию их авторов. Хрестоматийный пример: по приговору инквизиции Джордано Бруно был сожжен на костре за свои убеждения. А в XX в. в России по идеологическим соображениям было осуществлено беспрецедентное уничтожение подавляющего большинства свободомыслящих ученых, философов, художников, религиозных деятелей.

Оценка включена в познавательный процесс. В своей деятельности ученый не только оценивает собственные методы и научные результаты, но и ориентируется на возможную реакцию со стороны научной общественности, власти, церкви. По своей сути любое познание есть поиск истины. Это извечная задача человеческого разума. Проблема истинности наших знаний имеет важное значение в любых видах познавательной деятельности, идет ли речь о межличностном общении или о формировании политики государства. Поэтому важнейшим основанием оценки знания является его истинность. Истина — абсолютная познавательная ценность. Джордано Бруно в своем диалоге «Изгнание торжествующего зверя» писал: «Истину не подавить насилием, она не ржавеет за давностью лет, не убавляется при сокрытии, не утрачивается при распространении, ибо рассуждения ее не запутывают, время не точит, место не прячет, мрак ночи не поглощает, сумерки не затеняют».

Понятия знания и истины фактически тождественны. Знать — значит располагать достоверной информацией, соответствующей действительному положению вещей. Достижимо ли истинное знание? Какое знание можно считать истинным? Существуют ли объективные и абсолютные критерии истинности знаний? Поиски ответа на эти вопросы постоянно сопутствовали развитию научного знания и философии. Например, Аристотель отождествлял истину с реальностью. По его мнению, истинно то, что неизменно, истина — высшая форма бытия: «В какой мере каждая вещь причастна бытию, в такой и истине» (Аристотель. Соч. Т.1. М, 1975. С. 94.)

Представители скептицизма, напротив, полагали, что соответствие знания предмету проблематично и недоказуемо, так как существуют факторы, искажающие либо препятствующие познанию. Причины неадекватности знания могут содержаться в структуре объекта познания, его неисчерпаемости вширь и вглубь. Бесконечность мира несоизмеримо превосходит возможности человека, этого, по выражению Б. Паскаля, «мыслящего тростника». Препятствием для достижения истинного знания могут быть и свойства познающего субъекта. Еще в античности отмечалась обманчивость и ненадежность органов чувств человека. Впоследствии Юм, Беркли и его последователи представили человеческую чувственность как абсолютно субъективную, выразив тем самым недоверие к органам чувств человека.

Кант утверждал, что всеобщий признак истины не может быть дан: «Истинность, говорят, состоит в согласии знания с предметом. Следовательно, в силу одного этого словообъяс-нения, мое знание, чтобы иметь значение истинного, должно быть согласным с объектом. Но сравнивать объекте моим знанием я могу лишь благодаря тому, что я познаю первый. Следовательно, мое знание должно подтверждать само себя, а этого еще недостаточно для истинности. Ведь так как объект находится вне меня, а знание во мне, то я могу судить лишь о том: согласно ли мое знание об объекте с моим же знанием об объекте». (Кант И. Соч. Т. 1. М., 1964. С. 42-43). Кант утверждал, что научное знание возникает благодаря опыту посредством априорных форм созерцания и рассудка. Априорна не только деятельность интеллекта, но и чувств (априорное созерцание). С его помощью познаются только явления, но не вещи сами по себе. К мышлению о вещах самих по себе разум побуждает незавершенность опыта. В пределах опыта знание может расширяться до бесконечности. Но сколько бы оно ни расширялось, мы никогда не познаем вещи сами по себе, так как врожденные идеи и организованный чувственный опыт не дают возможности приобретения полного знания.

Бурное развитие науки, сопровождавшееся пересмотром, казалось бы, незыблемых истин, создание конкурирующих концептуальных схем, историческая изменчивость норм научной рациональности привели некоторых мыслителей и ученых к выводу о том, что сам ход познавательного процесса, целиком складывающегося из относительных истин, препятствует достижению абсолютно истинного знания. Данная точка зрения получила название релятивизма. Она базируется на ошибочном представлении о соотношении абсолютного и относительного моментов в истине. Абсолютная истина— полное, исчерпывающее знание предмета, которое не может быть дополнено или уточнено когда-либо в будущем. Такое знание вообще недостижимо по причине бесконечности мироздания во времени и пространстве. Отождествляя понятие истины с понятием абсолютной истины, мы говорим о ее недостижимости, и значит, невозможности познания вообще. Однако действительная история науки свидетельствует о прямо противоположном: наука развивается, поскольку ей доступно познание истины, понимаемой как единство относительного и абсолютного знания.

Прогресс познания сопровождался поисками надежных критериев истинности знаний. Существуют ли абсолютные критерии истины? Приложимы ли эти критерии ко всем видам знания или только к научному? В философии определялись критерии, которые приложимы ко всем видам знания, а также критерии, отвечающие лишь специфике научного знания. В их числе назывались: критерий общезначимости (истинно то, что принимается многими людьми); критерий выгодности, практической эффективности и работоспособности идеи, ее полезности для достижения той или иной цели (прагматизм). Истинным называлось то, во что люди верят; то, что соответствует условному соглашению между учеными (конвенционализм); то, что отвечает критерию соответствия уже существующей теории. Отметим наиболее значимые для науки критерии.

Логическая правильность, т. е. такое соединение мыслей, которое соответствует законам и правилам логики. Логически правильное знание отличается ясностью и определенностью своих положений, достаточной обоснованностью, непротиворечивостью, аргументированностью. Логическому критерию истинности принадлежит значительное место в познании, ибо истинность его определяется взаимной логической связью, взаимным соответствием посылок и выводов из них. Многие научные положения, например, в математике, достигаются логическим путем, дедуктивными выводами. Данное условие истинности является необходимым для любого знания, но оно не является достаточным. Ведь, следуя законам логики, мы можем логически правильно соединять и непроверенные, и ошибочные суждения и получать в связи с этим ложные умозаключения.

Практическая приложимостьтеории — подтверждение теории практикой. Под практикой понимается предметная целенаправленная деятельность человека. Она имеет место как в производственной сфере, так и в преобразовании общества и воспитании человека. Разновидностью практики является научный эксперимент. Критерий практики широко используется в познании. То, что получает практическое применение, подтверждает истинность теории. Критерий практики отвечает на вопрос: откуда берется истинная идея? Ее выводят из объективной реальности, открытой в недрах практики.

Однако трудности в оценке критерия практики возникают при попытках ответить на вопрос: а откуда берется ложная идея? Оказывается, что хотя ложная идея и противоречит реальности, она обнаруживает свою связь с ней и даже большую зависимость от жизненной реальности, чем идея истинная. Именно истинная идея чаще противоречит нашему опыту, о чем свидетельствуют коллизии, связанные с противоречием выдвигаемой теории здравому смыслу и практике. Всякая массовая иллюзия укоренена в самой реальности. Около 400 лет тому назад Николай Коперник, а вслед за ним Джордано Бруно и Галилео Галилей опытным путем и математически доказали ошибочность геоцентрической картины и обосновали гелиоцентрическую. Но и сегодня мы, взглянув на небо, убеждаемся в правоте Птолемея, поскольку видим, что Солнце «всходит» и «заходит». Существуют рутинные формы практики, которые оказываются основой заблуждений и не могут служить критерием истины. Именно из обыденного опыта ложные идеи извлекают свою силу. И по этой же причине новые идеи встречают резкую оппозицию, когда они противостоят установкам здравого смысла и предшествующего опыта.

Критерий познавательной значимости учитывает то влияние, которое оказывает знание на дальнейшее развитие познания. Подчеркнем, что познавательная значимость не тождественна истинности теории, поскольку эмпирически значимым, т. е. научным и эмпирически проверяемым, может быть и неистинное положение науки. Например, ориентация в море до сих пор осуществляется в соответствии с концепцией Птолемея. Можно утверждать, что в определенных случаях ошибочное знание имеет познавательное значение, может способствовать развитию познания. Вненаучное знание таких возможностей не имеет.

Принцип верифицируемости. Согласно этому принципу истинность всякого утверждения о мире должна быть в конечном итоге установлена путем его сопоставления с чувственными данными. С этой точки зрения такие понятия парапсихологии, как, например, «энергия», «прана», «биополе» — бессмысленны, так как не верифицируемы. Позитивистская философия, провозгласившая этот принцип, стремилась изъять из научного оборота философские понятия, как якобы лишенные познавательной значимости. Однако при последовательном применении данного принципа из научного оборота должны быть исключены и многие теоретические положения, которые несводимы к чувственным данным.

Объяснительный потенциал теории. О важности названного критерия уже говорилось в настоящей главе. Однако и он не может быть признан в качестве абсолютного или единственного, поскольку объяснительный потенциал может быть и у ошибочных теорий. Например, богатейший объяснительный потенциал марксизма не выдержал испытания практикой коммунистического строительства ни в одной из стран мира.

Карл Поппер предложил критерий фальсифицируемости теоретических систем, которые считаются научными, если они испытуемы и опровергаемы. Он рассматривал в качестве критерия наличие асимметрии между верификацией и фальсификацией: если для верификации необходимо получить подтверждение неограниченного числа следствий, то для фальсификации достаточно единственного контрпримера. Требование принципиальной фальсифицируемости по существу является конкретизацией требования критичности к результатам человеческого познания. Критицизм наилучшим образом выражает дух науки. Бэкон утверждал: исследователь должен освободить свой разум от призраков ходячих мнений, преклонения перед авторитетами. А руководитель проекта по созданию атомной бомбы в США Р. Оп-пенгеймер называл в качестве одной из важнейших норм познания непредвзятость мнения.

Теория не стоит на месте, постоянно модифицируется, поскольку она должна преодолевать противоречия между нею и новыми эмпирическими данными. Каковы критерии оценки каждой такой модификации? Обычно ученые называют в качестве ориентира оценки «естественность», т. е. соответствие здравому смыслу. Однако этот критерий, как мы видели, недостаточно надежен. Во-первых, потому, что со здравым смыслом лучше всего согласуется господствующая в данный момент теория, модификацию которой необходимо оценить. А во-вторых, революции в науке производят как раз такие гипотезы, которые противоречат здравому смыслу. Более верным показателем является увеличение предсказательных возможностей теории, ее продуктивность. Одним из важнейших критериев научности является конкуренция исследовательских программ, достоинство которых состоит не в критике теории как таковой, но в создании альтернативных концепций, позволяющих увидеть проблемы с возможно более разных точек зрения. Сегодня на передний план выступают такие критерии научности, как соображения простоты, поиски внутреннего совершенства организации знания, а также ценностные моменты в развитии познания.

Как видим, наука не свободна от ценностей. Но она не может руководствоваться только внутренними критериями. В любом научном исследовании присутствуют нравственные ценности и нормы. Основу научного метода должны составлять такие традиционные нравственные ценности, как объективность и рациональность. Объективность предполагает абсолютную честность ученого в отношении профессиональных исследовательских норм, вытеснение личной заинтересованности, готовность предпочесть истину групповым привязанностям, отсутствие нетерпимости идеологической или социальной.

Некоторые научные концепции по мере их устаревания приобретают признаки «иконы», т. е. особого рода символического изображения, рассчитанного на эмоциональный эффект и потерявшего реальный смысл. Преодоление устаревших концепций нередко сопряжено с преодолением сопротивления их создателей. Ученый часто может оставаться в плену старых взглядов, будучи не в состоянии отдать предпочтение новым идеям, открывающим путь к революции в науке. Адекватная оценка результатов научного творчества затрудняется и в связи с соотношением творческого и рутинного моментов исследовательской деятельности. Оба они необходимы, но результативностью они тем не менее обязаны творчеству. Однако в науке зачастую в первую очередь получают признание и общественное одобрение шаблонные концепции, воспроизводящие уже созданные.

Современный этап развития науки сопряжен с новыми противоречиями и трудностями. Главные из них:

проблема информационного кризиса: ежедневно в мире публикуется примерно 320 страниц научной продукции в расчете на каждую научную специализацию. Естественным следствием этого процесса являются трудности ориентации в этом море научной информации. Трудности поиска необходимой информации, дороговизна поиска приводят к росту заявок на изобретения, которые уже сделаны, и открытия, уже зафиксированные в изданиях. Отсюда — трудности оценки результатов научного познания;

проблема информационной лавины облегчает существование посредственности в науке и воровство идей. Поэтому оценка научного труда призвана отделить научные открытия, приводящие к концептуальным сдвигам, от многократной репродукции уже известного знания;

усиление коллективного начала, облегчающего проникновение посредственности в науку и позволяющего ей завладеть командными высотами, использовать результаты труда своих коллег, не внося существенного вклада в науку;

проблемы, связанные с динамикой в структуре науки: спекуляция на интересе общества к новым открытиям в кибернетике, социологии, теории систем и т. д. Зачастую информационная пустота камуфлируется модной терминологией.

В современных условиях становится все более очевидным, что научный прогресс несет с собой не только власть над природой, материальное богатство и комфорт. Проведение научных исследований с разрушительной целью, увеличивающиеся возможности контроля над личностью, страсть к потреблению, ведущая к растрате природных ресурсов, несут угрозу самому существованию человечества. Сегодня оценка научных знаний не может оставаться только в узкопрофессиональных рамках, не учитывая социальных последствий их использования.