Согласно библейской легенде Бог создал небо, Землю и все сущее на ней за шесть дней. Создав мир из ничто, Бог поддерживает его существование и в принципе может вмешиваться в ход событий, направить их течение по своей воле. Человек создан по образу и подобию божьему: хотя он вылеплен из глины, но божественный мастер вдохнул в него свой дух. Более того, являясь венцом творения, человек оставлен свободным выбирать между добром и злом.

Сегодня, получив естественнонаучное образование, мы скептически относимся к этой наивной легенде и легко отыскиваем в ней противоре-26 чия. Между тем нельзя забывать, что и в античном учении о бытии было много необъяснимого и противоречивого. Античный космос — это статическое, ограниченное в пространстве и времени целое, и именно поэтому античная наука в лице Архимеда не пошла дальше развития статики. Наоборот, идея творения придала миру динамический характер. Божественный импульс, передаваемый от вещи к вещи, стал основой плодотворных идей сохранения и притяжения, которые составили основу классической механики. Точно так же идея бесконечности миров восходит к допущению бесконечной могущественности творца.

Идея творения и требование подражания Богу, несомненно, повлияли на развитие экспериментального естествознания, проект которого не признавала античность, ориентированная на созерцание «естественной» природы и с недоверием относившаяся к механическим машинам, усматривая в них «хитрость» и нарушение законов природы. Крайне важной для развития человеческих представлений о бытии и познании была сама идея Бога как невидимого, идеального, трансцендентного (потустороннего) существа. Эта идея взорвала узкие рамки античной культуры, основанной на соответствии субъективного разума «природе вещей». Даже боги у греков — это люди, обладающие вечной молодостью, силой и красотой. Произведения искусства античности изображают прекрасные, гармонично сложенные тела богов, людей и животных. Идеи Платона, в сущности, всего лишь телесные виды (эйдосы), хранящиеся в глубине души как образцы действительных вещей.

Мощные импульсы Христианства проявились прежде всего в понимании человека и истории. Они обрели универсальный бесконечный горизонт становления, что с новой силой было использовано в эпоху Возрождения. Идеи и импульсы Христианства сохраняются в фундаменте европейской культуры и проявляются в виде следов в самых разных отраслях человеческой деятельности. Даже на первый взгляд кажущиеся атеистическими утопии социалистов содержат веру в наступление царства счастья и справедливости. Пользуясь понятиями «сохранение», «свобода», «бесконечность», «идеальное», «виртуальное» ит. п., современные теоретики не всегда подозревают, что обязаны им средневековым схоластам, которые дискутировали на теологические темы. Например, как возможно то, что называется евхаристией (причастием)? Как тело и кровь Бога передаются через хлеб и вино, которые верующие вкушают в церкви? Для положительного решения богословских проблем были введены и тщательно разработаны понятия субстанции и акциденции, сущности и явления, возможности и действительности, которые составили категориальное основание философии и науки нового времени.

Весьма интересные результаты были получены и в ходе так называемых доказательств бытия Бога. И хотя он остался в ходе попыток рационализации веры таким же таинственно непостижимым, как и прежде, они немало способствовали уточнению представлений о бытии, причинности, закономерности, а также о человеческой нравственности и свободе. Средневековые философы, ориентированные платонизмом, исходили из идеи Бога как все совершенного существа, который не был бы таким, если бы не существовал. Аристотелианцы, напротив, использовали онтологическую аргументацию: если существуют движущиеся вещи, то должны быть причина и цель этого движения. Переходя от одной причины к другой, мы упираемся в конечную причину и цель, которая и есть Бог. Он же является и «перводвигателем», поскольку одна сила приводит в действие другую, и так до конечного первоисточника энергии. Важное значение таких «доказательств» состояло не столько в прояснений понятия о Боге, сколько в выявлении некоторых общепринятых представлений о движении, причинности и закономерности, которые, несмотря на свою «самоочевидность», были самопротиворечивыми и нуждались в изменении. Так противоречивость идеи творения (Может ли Бог создать такой камень, который он не может поднять?) привела к тому, что бытие стало пониматься не как сотворенное, но как самосохраняющееся, как причина самого себя.

Под влиянием социальных и научно-технических метафор Бог-творец превращается в управителя, а затем и в нечто вроде «часового мастера» Вселенной. Эта взаимная связь бытия и Бога, Бога и природы была пластично выражена Б. Спинозой, который писал: «Всеобщие законы природы суть и настоящие решения Бога, вытекающие из необходимости и совершенства божественной природы. Следовательно, если бы в природе случилось что-нибудь такое, что противоречило бы ее всеобщим законам, то это необходимо бы противоречило также и разуму и природе Божественной»3. Сегодня многие философы и теологи расценивают рационализацию Христианства как искажение библейских идей. Однако эти процессы можно понимать и как форму компромисса земного и небесного, достижение и сохранение которого являются условием развития культуры.