Антропологический поворот в философии имел важное значение для уяснения образа человека. В философских и научных теориях он определялся в самых различных ипостасях: как часть природы, как подобие Бога, как познающее существо, как социально-политический, юридический субъекты, как нравственная личность, как элемент экономической, национально-государственной структуры и, наконец, как культурное существо. Сущность человека философская антропология усматривала в его «неукорененности», незавершенности и недостаточности. Человек не имеет природных инстинктов и вынужден сам искать формы существования. Уникальность положения человека в Космосе выражается в том, что он не имеет в нем заранее фиксированного места, и чтобы утвердить себя, он создает культуру. Рассматривая человека как культурное существо, ориентированное в своих действиях на высшие ценности, философская антропология прорывает узкий горизонт философии сознания. Человек — это не только познающее, но переживающее, не только разумное, но и духовно-телесное. Важным значением антропологического поворота можно считать разрушение прежнего образа человека, который строился на путях поиска его «природы» или «идеи». Возникла задача его самоопределения, которое было бы свободно от редукции как к животному так и к божественному.

Однако устранение субстанциальных и атрибутивных, функциональных и структурных характеристик привело к неопределенности «человеческого», и оно стало постепенно претерпевать все усиливающуюся инфляцию. Психология начала отказываться от изучения души, философия — от познающего субъекта, литературоведение — от автора. На передний план в XX в. выдвинулись мыслители, которые пытались развернуть философию от изучения духовно-смысловых феноменов к налили подсознательным структурам.

Современная эпоха радикально отличается от героической стадии становления философской антропологии в начале нового времени. Тогда не возникал вопрос о необходимости ставить и решать проблемы с точки зрения человека. Конечно, и в XIX в. велись горячие споры между представителями различных конкретно-научных дисциплин, таких, как биология, археология, этнография, за право называться теорией человека. Но они не оспаривали метафизическую идею человека, а только боролись за право ее репрезентировать. Очевидно, что на этом фронте критики выдвигали лишь конкретные определения, которые шли на пользу метафизике, осознававшей себя как привилегированный тотализирую-щий дискурс. М. Шелер поэтому с полным правом писал в своей основополагающей работе «Положение человека в космосе»: «Если и есть философская задача, решения которой наша эпоха требует как никогда срочно, так это задача создания философской антропологии»1.