В условиях развития научного знания, проникновения науки во все сферы человеческой деятельности, превращения ее в непосредственную производительную силу с объективной необходимостью требует философское осмысления места и роли науки в жизни общества, ее материальных и духовных возможностей. Выполнение этого социального заказа берет на себя в XX в. философия неопозитивизма, претендовавшая с момента своего возникновения на роль «истинно, научной» философии, которая опирается на «позитивные факты» науки. Она, по словам Б. Рассела, воплощала собой «очарование интеллектуальной респектабельности».

Термин неопозитивизм дословно означает новый, возрожденный, обновленный позитивизм. Позитивизм с точки зрения его авторов есть философия «положительного опыта науки». Однако опыт понимается субъективно-идеалистически, так как законы науки, как и сами знания, не дают никакого представления о сущности вещей, а могут лишь описывать происходящие события, явления и факты. Отказываясь от принципа причинности. позитивизм доказывает, что наука не объясняет, а лишь описывает явления, факты, отвечая на вопрос «как», но не пытаясь дать ответ «почему».

В центре внимания позитивизма находится вопрос о взаимоотношении философии и науки. Главный тезис его состоит в том, что положительное (позитивное) знание о действительности может быть получено лишь в виде результатов отдельных наук, а философия как наука не имеет своей самостоятельной сферы реальности, не имеет своего предмета исследования. Поэтому как наука она осталась в прошлом, ибо каждая конкретная наука сама себе философия. Обосновывая такое понимание философии, одни из классиков неопозитивизма Б. Рассел, отмечал, что «все точное знание принадлежит науке, все догмы - теологии, но между теологией и наукой имеется ничейная земля, подвергающаяся атакам с обеих сторон: эта ничейная земля и есть философия» (Рассел Б. История западно-европейской философии М., 1959. С. 7.)

В своем развитии позитивизм как философское направление проходит ряд этапов, которые непосредственно между собой связаны.

Первый этап приходится на 30 - 40 гг. XIX столетия. В это время Французский философ Огюст Конт (1798-1857) подготовил и опубликовал свой главный труд - шеститомный «Курс позитивной философии».

Позитивизм выступил на философскую арену, когда закатывалась «звезда» абстрактного гегелевского идеализма, когда очевидными становились умозрительность и абстрактность натурфилософских конструкций. Исходным тезисом позитивизма стал призыв в обращении к «здравому смыслу», к данным науки и человеческого опыта. Главным в своей теоретической деятельности О. Конт считал борьбу против материализма, против революционного бунтарства, охватившего Западную Европу в середине XIX в. Поэтому позитивизм, с точки зрения О. Конта, может стать надежной охранной грамотой буржуазного общества от коммунизма.

Наиболее крупными представителями позитивизма этого периода были английский философ и логик Джон Стюарт Милль (1806-1873) и английский философ и социолог Герберт Спенсер (1820-1903).

В отношении к предшествующей философии позитивизм был настроен негативистски в силу того, что предшествующая философия, по мнению классиков позитивизма, бессильна разрешить свои же собственные проблемы и должна ограничить свой предмет лишь некоторыми специальными проблемами. В частности, О. Конт отмечал, что его новая, «позитивная» философия имеет целью систематизировать научное знание, свести данные различных наук к общему виду, т. е. создать единую классификацию наук.

Г. Рейхенбах лаконично выразил позитивистский нигилизм в отношении всех прошлых философских систем: «История философии - это история ошибок философов, философский музей ошибок». На первом этапе XX столетия неопозитивизм был известен как «логический позитивизм» или «аналитическая философия».

В центре внимания логического позитивизма оказывается проблема значения, эмпирической осмысленности научных утверждений. Сторонники логического позитивизма приходят к выводу, что философия не имеет предмета, потому что она не содержательная наука о какой-то реальности, а род деятельности, сводящийся к анализу естественных и искусственных языков, - деятельности, преследующей две цели: 1) элиминировать из науки все не имеющие смысла рассуждения и псевдопроблемы, возникающие в результате неправильного употребления языка, нарушения его логических правил, обусловленного прежде всего теми или иными идеологическими запросами; 2) обеспечить построение идеальных логических моделей осмысленного рассуждения. Идеальным средством аналитической философской деятельности они считают аппарат математической логики.

Для понимания сущности неопозитивизма важное значение имеет выявление основных принципов, которые используются в этой философии. Таковыми принципами выступают: принцип верификации, принцип конвенционализма и принцип физикализма.

Принцип верификации используется для обозначения процесса установления истинности научных утверждений в результате их эмпирической проверки. Согласно этому принципу, всякое научно-осмысленное утверждение о мире должно быть сводимо к совокупности так называемых протокольных предложений, фиксирующих данные «чистого опыта». Этот принцип был предложен, во-первых, как критерий научной осмысленности и, во-вторых, как критерий истинности и ложности предложений, научных теорий. Так, предложения, в принципе не поддающиеся чувственной проверке, считаются лишенными научного смысла, а те, которые этой проверке поддаются, считаются научно осмысленными.

Рациональный смысл принципа верификации заключается в том, что осмысленность и истинность всякого научного положения или теории позволяет использовать их априори в качестве исходных теоретических положений, а также заставит более требовательно относиться к проблеме доказательности теории и для критики спекулятивных построений философов-идеалистов.

Важным принципом неопозитивистской философии является конвенционализм, рассматривающий определенные утверждения науки как результат произвольного соглашения ученых. В связи с этим принципом Р. Карнап выдвигает принцип терпимости, согласно которому можно выбирать (можно терпеть) любую избранную решением субъекта непротиворечивую логическую систему.

Суть конвенционализма выражена в теории «радикального конвенционализма» Казимира Айдукевича (1890-1963). Во-первых, исходные принципы и понятия всякой науки основаны на конвенциях. Во-вторых, конвенции - суть соглашения об определении понятий, принятых в данном языке и выражаемых при помощи его терминов. В-третьих, сами конвенции не определимы (определения не подлежат в свою очередь определению).

Принцип конвенционализма возник как разновидность скептицизма и с неизбежностью предполагает индетерминизм, ибо конвенция не детерминирована объективным миром, а есть результат субъективного соглашения.

Трудности, которые возникли при использовании принципа верификации, не сумевшего разрешить проблему интерсубъективности предложений науки, подтолкнул Р. Карнапа и О. Нейрата к созданию доктрины физикализма. В ней получило свое воплощение стремление к объединению (унификации) всех наук на основе универсального языка. Таким языком выступает язык у математической физики (физикалии).

Таким образом, в логическом позитивизме была поставлена в наиболее полной форма задача полного разделения «метафизических» (т. е. мироаоззренческо-философских) положений и утверждений науки. Именно в этой концепции впервые доводится до своего логического завершения позитивистский принцип научности как описание эмпирической «данности». Но эмпирическая данность есть не объективная реальность, а логически обоснованное положение. Но, в конечном итоге, оказалось невозможным в полной мере формализовать язык науки, ибо в структуре научных теорий имеются метафизические высказывания, которые невозможно верифицировать.

Столкнувшись с этим противоречием, неопозитивизм начинает отказываться от жестких логических требований к языку и им выдвигается идея о том, что объектом анализа должен быть естественный язык. Начинает складываться лингвистическая или семантическая форма неопозитивизма.

Неопозитивизм приобрел собственно лингвистическую форму после того как в Англии, а затем и в ряде стран, говорящих на английском языке, стали популярными идеи позднего Л. Витгенштейна, изложенные в книге «Философские исследования».

Предметом исследования Л. Витгенштейн сделал современный повседневный язык. Он хотел соединить максимальную непосредственность изучаемого объекта с его наглядностью. Это диктовалось желанием спуститься на уровень обыденного сознания. Если логические позитивисты хотели очистить философию от «метафизики», то лингвистический позитивизм решил освободить язык от философии.

Язык интересует философа не в его лингвистических качествах, а как носитель значений. При этом одно и то же значение может быть выражено разными языковыми средствами и даже в разных национальных языках. Философские проблемы не являются эмпирическими, а разрешаются процессом всматривания в работу нашего языка.

Значительное влияние на формирование идей лингвистического анализа оказал английский философ Джордж Эдуард Мур (1873-1958). Наиболее крупными представителями этого направления были: Герберт Райп (1900-1976), Джон Остин (1911-1960), Питер Стросон (р. 1919), Майкл Даммит (р. 1925), Джон Уиздом (р. 1904).

Принципиальным для лингвистического анализа является не просто указание на существование в обыденном языке различных, не сводимых друг к другу слов, контекстов и т. п., а признание того, что количество этих контекстов, в сущности, необозримо. Для большинства слов актуально то, что для используемого обыденного языка невозможно дать какие бы то ни было общие дефиниции. Лингвистические аналитики считают, что философские проблемы возникают в результате непонимания логики естественного языка. Поэтому и решены они могут быть лишь путем анализа этого языка, путем тщательного выявления и кропотливого описания многообразных контекстов словоупотреблений. Начиная с 60-х годов происходит сближение проблематики и исследовательских подходов лингвистического позитивизма с современной лингвистикой.

Эволюция неопозитивизма приводит к тому, что в среде видных представителей этого направления возникает повышенный интерес к исследованиям проблем философии науки и социологии науки. Это знаменует собой формирование этапа постпозитивистского направления, который начинается с выходом в 1959 г. книги Карла Раймунда Поппера (1902-1991) «Логика научного открытия» и в 1963 году книги Томаса Сэмюэла Куна (р. 1902) «Структура научных революций». Авторитетными представителями этого этапа развития позитивистской философии также являются Имре Лакатос (1922-1974) и Пол Карл Фейерабенд (р. 1924).

При многообразии подходов поспозитивизма к анализу науки можно говорить об общих чертах, свойственных для его авторов. Это, во-первых, постпозитивизм отходит от ориентации на символическую логику и обращается к истории науки. Во-вторых, смена научных теорий часто приводит и к смене фактического базиса науки, так как факты в определенной мере зависят от теории или даже детерминируются ею. Поэтому, в - третьих, если неопозитивизм обращал внимание на анализ структуры научного знания, то постпозитивизм делает предметом анализа развитие научного знания.

Философы постпозитивистского направления ищут ответ на вопросы: Как возникает научная теория? Как она добивается признания? Каковы критерии сравнения конкурирующих научны* направлений? Возможна ли коммуникация между сторонниками альтернативных теорий?

Постпозитивизм отказывается видеть жесткие границы между наукой и философией, а П. К. Фейерабенд отказывается видеть какое-либо различие между наукой, мифом и философией. Именно его усилия приводят к выводу, что создание общепризнанной теории, описывающей строение и развитие науки, дело безнадежное.

Многие представители постпозитивизма предпочитают говорить не о развитии научного знания, а о его изменении. Иными словами, в истории науки неизбежны существенные, революционные преобразования, когда происходит пересмотр значительной части ранее признанного и обоснованного знания.

Характерной особенностью постпозитивизма является, то, что он возник в результате критики неопозитивистской методологии. Этот критический настрой, вероятно, стал предпосылкой заката постпозитивизма, который приходится на 70-е-80-е г. XX в.

В докладе на XIV Всемирном философском конгрессе в Вене, в конце 60 гг. XX в., один из классиков логического позитивизма, основатель постпозитивизма Карл Поппер объявил о создании новой теоретической концепции, название которой «критический рационализм».

Исходным теоретическим принципом «критического рационализма» становится бескомпромиссная критика концепций, теорий, опирающаяся на научную методологию (принцип «фальсификации»), т. е. способности теорий подвергнуться опровержению. При этом, важное значение имеет степень «правдоподобия», выражающая «похожесть на истину». «Правдоподобие есть, так сказать, подобие истины, некое приближение к последней, которая, таким образом, выступает в качестве идеала познания. Поиск правдоподобия, - отмечает К. Поппер, - есть более реалистическая задача, чем поиск истины». (Цит.: Ойзерман Т. И. Критика «критического рационализма». М.: 1988. С.33-34).

Именно «критический рационализм» позволил перейти от «очарования интеллектуальной респектабильности» логического позитивизма к социально-политическому либерализму и утверждению того, что идеальной моделью «большой науки» выступает «открытое общество». Наука и рациональность, по мысли К. Г1оппера, могут и должны стать оплотом в борьбе против иррационального духа тоталитаризма и социально-политической демагогии. Один из авторитетов «критического рационализма» Ханс Альберт (р. 1921) характеризует его как философию социально - политического реформизма, принципиально отвергающую любые революционные действия и радикальные реформы как пренебрегающие фактами. «Критический рационализм, - пишет он, - это теория несовершенства человеческого разума, из которой вытекают определенные политические выводы, в частности тот, что общественный строй должен быть организован с учетом несовершенства человеческого разума. Критический рационализм показывает, что наука как в общественной жизни, так и в политике не может давать точных бесспорных решений. Следует с подозрением относиться к нашей уверенности в том, что мы обладаем теорией построения совершенного гармоничного общества, в котором будут отсутствовать господство и конфликты» (Цит.: Ойзерман Т. И. Критика «критического рационализма». SVI.: 1988. С. 47). Естественным выводом из этого является то, что «критический рационализм» отвергает всякую объективную закономерность в истории. В частности, К. Поппер в своей известной книге «Открытое общество и его враги» утверждал, что источником представлений об исторической необходимости, т. е. признания объективной закономерности в общественном развитии, является мифологическое убеждение об исторической предопределенности, судьбе, роке и т. п. А самое признание объективных законов общественного развития отождествляется с беспросветным фатализмом и, более того, с тоталитаризмом. Поэтому наука и рациональность могут и должны стать оплотом в борьбе против иррационального духа тоталитаризма и социально-политической демагогии.

Таким образом, ни неопозитивизм, ни постпозитивизм, ни «критический рационализм» не смогли выработать методологические основания анализа процесса познания, языка науки и науки как социального института в структуре человеческой культуры. Решение этой задачи на рубеже 70-80-х годов нынешнего столетия берет на себя «философская герменевтика».

Возникновение герменевтики как ведущего философского течения последней четверти XX в. связано с проявлением разочарования во всех прежних философских учениях на Западе и стало выражением кризиса доверия к этим учениям.

Как самостоятельное философское течение философская герменевтика оформилось после выхода в свет фундаментального труда профессора Гейдельбергского университета Ганса Георга Гадамера (1900) «Истина и метод. Основные черты философской герменевтики».

Сам по себе термин «герменевтика» и соответствующее ему основное понятие возникли в глубокой древности. Как известно, в древнегреческой мифологии Гермес почитался изобретателем языка и письменности и выступал вестником воли богов. Поскольку эта воля выражалась оракулами в лапидарной форме, она нуждалась в разъяснении и истолковании, то есть за образным слоем изречения, послания должен быть выявлен подлинный его смысл. В этом своем качестве герменевтика и стала означать искусство истолкования, обеспечивающего правильное понимание полученного свыше известия.

В более позднее время в христианской теологии она выступала как искусство и метод толкования Священного писания, которые были необходимы из-за наличия в нем множества иносказаний, неясных мест и просто противоречий.

В Новое время герменевтика уже понимается как искусство толкования и критики светских литературных и исторических текстов.

Конституированию в самостоятельную научную дисциплину и использованию ее как метода герменевтика обязана немецким философам: Фридриху Шлейермахеру (1768-1834) и Вильгельму Дильтею (1833-1911). Так, Ф. Шлейермахер видел цель герменевтического понимания в том, чтобы как бы заново повторить творческий акт создания текста его автором. С точки зрения В. Дильтея, герменевтика должна раскрыть объективный дух целой культуры, неповторимую структуру внутренних ценностей эпохи. Для этого необходимо войти в ту культурно - историческую атмосферу, в которой творил создатель текста, и постараться как можно точнее воспроизвести ее в переживании и вообще в сознании исследователя, т. е. исследователь должен переместиться в «чужую субъективность».

В XX в. герменевтика пережила еще одно существенное изменение - она превращается во всеобщую методологию. В отличие от своих предшественников, требующих максимальной актуализации субъективного начала, личности исследователя, который должен заново оживить в себе историческое прошлое, воплотившееся в текстах и предметах культуры, Г. Гадамер считал такую актуализацию лишь помехой дпя исторического понимания, так как отсечение всех актуальных связей с историческими явлениями позволяет выявить его подлинную ценность. Следовательно, для Г. Гадамера текст превращается как бы в окончательную объективную реальность и оказывается объективно самостоятельным как в отношении автора, так и его среды, эпохи, потому что задача герменевтического исследования усматривается теперь не в выявлении мыслившихся в свое время подтекстов, а в понимании смыслов текстов, памятников или каких-либо событий культурной жизни, ибо только смысл раскрывает человеческое значение всех явлений, их обязательную отнесенность к человеку и обществу. Но основу исторического познания всегда составляет «предварительное понимание», которое задается традицией, т. е. человек должен понять то, внутри чего он с самого начала находится. Поскольку ситуация интерпретатора исторически обусловлена и в социальном, и в культурном, и в идеологическом отношениях, то можно сказать, что интерпретация всегда осуществляется в рамках традиций, порвать с которыми в принципе невозможно. Именно поэтому интерпретатор всегда подходит к тексту с предпони - манием. Предварительное понимание можно исправить, скорректировать, но полностью освободиться от него нельзя, ибо это не-^ обходимая предпосылка всякого понимания. Носителем или выразителем понимания выступает язык. Языковая традиция, в которую включен познающий субъект, составляет одновременно и предмет понимания, и его основу, В результате язык, а не говорящий индивид, является субъектом речи. История же в связи с этим, подобна произведению искусства, есть своего рода «игра языка», воплощенная в тексте, в памятниках культуры.

Таким образом, предметом познания для герменевтики выступает уже не столько сам текст, сколько человеческий культурный мир, воплощенный в языке. Этот мир имеет всецело исторический характер в силу того, что он вовлечен в поток исторического времени и не может существовать без человека. Современная культура лишь в незначительной мере создана нашими современниками. В целом же она является продуктом нескольких тысячелетий культурного развития человечества и запечатлена в исторических текстах, литературных и художественных памятниках, подлежащих истолкованию и пониманию. Герменевтика, по Г. Гадамеру, и есть философия, ибо никакой другой области, помимо человеческого общения и культуры у философии нет.

Центральным методологическим принципом является «герменевтический круг», суть которого заключается в том, что для понимания целого необходимо понять его отдельные части, но для понимания отдельных частей уже необходимо иметь представление о смысле целого. Иными словами, понимание текста как «объективированного бытия» творческого индивида возможно при условии понимания духовного мира соответствующей эпохи, что, в свою очередь, предполагает понимание оставленных этой эпохой «объективаций жизни». В философии науки «герменевтический круг» понимается как взаимообусловленность теории и факта. Эта взаимообусловленность такова, что факты, из которых строится теория, всегда концептуально «нагружены», их отбор и интерпретация обусловлены той самой теорией, которую они должны обосновать и подтвердить.

Герменевтике Г. Гадамер приписывает чрезвычайно широкую, универсальную функцию, затрагивающую и политику. «Философская герменевтика - отмечает он, - видит свою задачу в открытии герменевтического измерения в его полном объеме, показывая его фундаментальное значение для всего понимания мира и, таким образом, для всех различных форм, в которых это понимание себя выявляет: от межчеловеческой коммуникации до манипулирования обществом; от личного опыта индивида в обществе до путей, на которых он сталкивается с обществом; от традиции, слагающейся из религии и права, искусства и философии, до революционного сознания, которое разрушает традицию посредством эмансипацирующей рефлексии». (Цит.: Мельувиль Ю. К. Пути буржуазной философии XX века. М.: 1983. С. 186).

Таким образом, анализ проблематики, связанной с выявлением сущности науки, научного знания, языка науки, позволил увидеть, что в своем развитии это направление прошло от «чистого сциентизма», ориентировавшего философию преимущественно не естественно-научные, математические, формальнологические и лингвистические модели, к гуманитарной направленности, которая воплотилась в современной философской герменевтике. Постановка вопроса о преодолении «тирании слов», препятствующей разрешению социальных конфликтов в позитивистской традиции, приводит к необходимости выявления природы этой «тирании». В результате усиливается интерес к социально-гуманистической проблематике, которая по мысли французского социального антрополога Клода Леви-Строса (р. 1908), будет в центре внимания философии XXI века.