Алексей Федорович Лосев (1893-1988 гг.) – гениальный русский философ, сфера его научных интересов: античная философия, культура, мифология, эстетика. Родился А. Ф. Лосев в г. Новочеркасске на юге России. Отец был преподавателем математики в гимназии, профессионально играл на скрипке. Родители А. Ф. Лосева рано разошлась, когда сын был совсем маленьким. В своих воспоминаниях Лосев пишет: “Отец – сначала народный учитель, а потом учитель гимназии по физике и математике, был страстный музыкант, виртуоз, скрипач и дирижер оркестров. Однако он скоро бросил учительство и погрузился в богемную жизнь бродячего и вечно странствующего музыканта. Его богема ко мне не перешла. Но ко мне перешел его разум и размах, его вечное искательство и наслаждение свободой мысли. Эта полубогемная стихия отца столкнулась со строгими и моральными установками матери, с ее полной погруженностью в старый устойчивый быт и в этом смысле с бытовым и общественным консерватизмом. Так эти две стихии и остались во мне на всю жизнь, переплетаясь и смешиваясь самым причудливым образом”.1

А. Ф. Лосев с большим интересом вспоминал время проведенное в гимназии, где он с увлечением читал Эсхила, Софокла, Эврипида, Данте, Гете, Байрона.

За глубокое, серьезное отношение к изучению древних языков получил поощрение – разрешено было по желанию посещать театр. Желание было огромным и гимназист Лосев жадно впитывает классический репертуар Шекспира, Шиллера, Ибсена, Чехова. Увлекаясь античной философией, Лосев зачитывается Платоном. Увлекаясь астрономией, зачитывается романами французского астронома Камилла Фламмариона.

Окончив гимназию с золотой медалью, А. Ф. Лосев поступает в 1911 году в Московский Императорский университет одновременно на два отделения – философское и классической филологии на историко-филологический факультет, который окончил в 1915 году.

За успехи в учебе, в предпоследнем классе гимназии Лосев был награжден собранием сочинений В. Соловьева. Внимание будущего ученого привлекло необычное название первого тома “Философские начала цельного знания”. “Цельное знание, – вспоминает позднее Лосев, – также понятие, которое меня волновало. Мне не терпелось узнать, что же это такое”.

А. Ф. Лосев знакомится с учением Соловьева о всеединстве, серьезно им увлекается. Все существует во всем. Каждая отдельная вещь – частичное проявление всего мира в целом. Изучая “Философские начала цельного знания”, Лосев понимает, что В. Соловьева интересует чисто логическая сторона, единое, творческое ничто, стоящее на вершине мира. Это единое не есть какая-нибудь отдельная вещь. Ничто у В. Соловьева – это не ничто, а – все. Каждая сущность несет в себе и нечто единое, каждая вещь есть какая-то единица. Первоединое все обнимает и поэтому есть все. А. Ф. Лосев считал, что логическая сторона в учении Соловьева о первоединстве является безупречной.

Высоко отзывался А. Ф. Лосев о книге В. Соловьева “Оправдание добра” называя ее замечательной вещью по своей абсолютной понятности и по системе. Характерно, что в университетском сочинении “Высший синтез как счастье и ведение”, молодой А. Ф. Лосев, доказывал примирение в научном мировоззрении всех областей психической жизни человека, науки, религии, философии и нравственности.

Посещая с 1911 года религиозно-философское общество памяти В. Соловьева, А. Ф. Лосев познакомился с крупнейшими философами Серебряного века русской культуры (П. А. Флоренским, Н. А. Бердяеввм, Е. Н. Трубецким, С. Н. Булгаковым, И. А. Ильиным и др.).

Работая профессором Московской консерватории, А. Ф. Лосев читает курс “История эстетических учений”. В Академии художественных наук А. Ф. Лосев заведовал Музыкально-психологической комиссией (1924 г.), Комиссией по изучению эстетических учений философского отделения (1926-1927 гг.), являлся членом Комиссии по изучению художественной терминологии при философском отделении (1928 г.). В 1929 году А. Ф. Лосеву была предложена должность ученого секретаря группы по изучению музыкальной эстетики. Настолько разносторонней, творчески содержательной была жизнь ученого, замечательного, талантливого русского исследователя, уникальной личности. Только за пять лет с 1924 по 1929 годы им было подготовлен 41 доклад, с которыми он выступал на заседаниях философского отделения Академии художественных наук.

А. Ф. Лосев принимает активное участие в работе Вольной Академии духовной культуры, основанной Н. А. Бердяевым, а также в Психологическом обществе при Московском университете. Увлекаясь серьезно античной культурой, Лосев выступает с докладами “Учение Аристотеля о трагическом мифе”, “Греческая языческая онтология у Платона”.

В 1916 году А. Ф. Лосев закончил написание сразу трех работ “О музыкальном ощущении любви и природы”, “Два мироощущения”, “Эрос у Платона”. Исследуя философию Платона, А. Ф. Лосев пишет: “Платон чувствовал все зло и разъединенность человеческого естества и своим Эросом хотел победить преграды между отдельными душами и преобразовать косную и злую телесность. Этим он дал синтез лирического и космического Эросов. ...Мир жаждет искупления. Человеку не по силам побороть злую материю с ее разрозненным на куски пространством и временем. Это искупление по силам только Богу, который в извечной любви своей сойдет с небес и вочеловечившись, преобразит смертное естество человеческое. Это есть истинный Эрос, единяющий сначала две души, а потом все человечество для вселенского всеединства”.1

В университете А. Ф. Лосев пишет сочинение “Высший синтез как счастье и ведение”, в котором он впервые раскрывает принцип единства науки, философии, религии, искусства и нравственности, которые и составляют высший синтез духовной жизни человека. Позднее высший синтез был положен в основу теории “всеединства”, которая оставалась для Лосева главным принципом его философского и жизненного мировоззрения. “Мир по Лосеву, та единораздельная целостность, тот универсум, все части которого несут на себе печать этой целостности. Сущность же частей может изучаться во всех их внешних проявлениях и формах – словесных, числовых, музыкальных, временных, символических, мифологических и др”.2

В 1918 году А. Ф. Лосев, С. Н. Булгаков и В. Иванов задумали издание серии “Духовная Русь”, 13-ти небольших книг, под общей редакцией А. Ф. Лосева. А. Ф. Лосев подготовил для этой серии две статьи: о русской национальной музыке и о Римском-Корсакове. Возможности издавать серию книг добиться было невозможно.

А. Ф. Лосев много пишет, появляются одна за другой глубокие научные работы: “Философия имени” (1923 г.) “Античный космос и современная наука” (1925 г.), “Диалектика художественной формы” (1926 г.), “Музыка как предмет логики” (1925 г.), “Очерки античного символизма и мифологии” (1928 г.), “Диалектика числа у Платона” (1928 г.), “Критика платонизма у Аристотеля” (1929 г.), “Диалектика мифа” (1930 г.).

В этих работах А. Ф. Лосев представил развитие философской мысли разных периодов античности. В них рассматриваются проблемы мифологии и религии, политические и эстетические учения, космология, астрономия, математика. Изучаются философско-религиозные проблемы, эстетические теории и художественные формы культуры средних веков и нового времени.

Лосев в работе “История античной эстетики”, опираясь на тысячи исторических, литературных, языковых, математически-астрономических фактов создал неповторимый образ античной культуры. Лосев писал, что многие ученые отмечали его способность вживаться в древние типы культур и рисовать их с внутренней и животрепещущей стороны.

О книгах А. Ф. Лосева стало известно за границей. В 1928 году С. Л. Франк в журнале “Путь” в Париже писал: “Книги Лосева свидетельствуют о том, что несмотря на ужасающее давление марксизма, философское творчество не замерло. Жив дух истинно философского творчества, пафос чистой мысли направленной на абсолютное – пафос, который сам есть в свою очередь свидетельство духовной жизни, духовного горения”.

А. Л. Чижевский высоко отзывался о работах Лосева, считая, что они находятся в русле живого развития философской мысли современности.

В 1918 году А. Ф. Лосев пишет статью “Русская философия” посвященную жизни духа, искусству, философии и литературе в России. Ученый продолжает заниматься исследованием античной культуры, однако общественного признания в ученых кругах это не находит. Разочарованный Лосев писал: “Ученая Москва занималась более мешочничеством, чем Платоном и новой литературой о нем..., связи с заграничными книжными магазинами у нас в Москве не было решительно никакой в течение нескольких лет”.1

Ученым-античникам приходилось менять профессию, переквалифицироваться, чтобы найти работу. В 1921 году был закрыт историко-филологический факультет Московского университета. Откроется филологический факультет в МГУ только через 20 лет.

А. Ф. Лосев был приглашен профессором в Московскую консерваторию, затем в Академию художественных наук где, заведовал отделом эстетики. Новая идеология активно насаждалась в советском обществе, партийность и классовый подход стали основными критериями в научных исследованиях. Жесткая цензура накладывала вето на многие научные издания. В 1929 году начались судебные процессы над творческой интеллигенцией, была закрыта государственная Академия художественных наук. Всемогущий Главлит распространял свое влияние, осуществляя идеологическую ревизию исследований по различным научным направлениям. Не остался в стороне и творческий гений А. Ф. Лосева. За три года с (1927 по 1930 гг.) А. Ф. Лосев издает восемь книг: “Античный космос и современная наука”, “Музыка как предмет логики”, “Философия имени”, “Диалектика художественной формы”, “Диалектика числа у Плотина”, “Критика платонизма у Аристотеля”, “Очерки античного символизма и мифологии”, “Диалектика мифа”. Титанический труд проделанный ученым говорит о его большом научном и творческом потенциале, незаурядном философском даровании.

Исследуя онтологические взгляды на сущность имени у Платона и Плотина, Лосев в русской философии не лингвистически, не феноменологически, а диалектически обосновал слово и имя как орудие живого социального общения и показал живую стихию слова. А. Ф. Лосев приходит к выводу, что слово имеет важное значение в плане общественных и личных связей человека. Он пишет, что без слова и имени человек антисоциален, не общителен, не соборен, перед нами просто животный организм.

“Имя вещи есть то, пользуясь чем мы можем иметь общение с самой вещью, и не только мы, но и все существующее... Имя – сугубо социально... Имя вещи есть свет вещи, испускаемые ею лучи, посылаемая ею весть о себе, красноречивое раскрытие тайны о ней; и световые лучи, и весть, и раскрытие – для иного, не просто для себя, для инобытия”.1 Философ рассматривает имя вещи как орудие общения ее со всем окружающим, причем как орудие осмысленного общения, в разуме, в сознании. “Имя поднимает вещь, которой оно принадлежит, в сознание, осмысливает ее – однако не внося решительно никаких иных способов оформления вещи”.2

А. Ф. Лосев приходит к заключению, что именем и именами пронизана вся культура сверху донизу, все человеческое бытие, вся жизнь. С именем мир и человек просветляется, осознается и получает самосознание. С именами начинается разумное и светлое понимание, взаимопонимание и исчезает слепая ночь животного самоощущения.3

Логически четко, при помощи диалектического метода Лосев рассматривает философию имени. Он признается: “В философии я – логик и диалектик”. Логикой и диалектикой пронизана вся книга, именно потому что “диалектика – ритм самой действительности”, “диалектика есть “окончательный реализм”, диалектика есть “абсолютная ясность, строгость и стройность мысли”, это “глаза, которыми философ может видеть жизнь”.4

После появления большой рукописи “Дополнение” к “Диалектике мифа”, А. Ф. Лосев был объявлен реакционным философом, чуждым марксизму.

В работе представлена “определенная форма объединения понятий вечности, абсолютности, бесконечного предела, сознания (всеведения) и субъекта, то есть понятие Бога вытекает для мифологии с простейшей диалектической необходимостью”; представлены разные типы мифологии христианской, греческой, римской, индийской, иудейской.

Лосев рассматривает диалектические связи между бытием и сознанием. Бытие людей, их реальная жизнь обуславливают сознание, но в свою очередь сознание воздействует на бытие, так как оно переделывает действительность, ниспровергая одно бытие и созидая другое.

Бытие для Лосева это “живое тело, выраженная субстанция сознания”. В “саморазвивающейся исторической идее” он рассматривает “её дух, её тело”. “Тело осуществляет, реализует, впервые делает существующим внутренний дух, впервые его выражает бытийственно. Сознание только тогда есть осознание, когда оно действительно есть, то есть когда оно определяется бытием”.1

Большая часть “Дополнения” была посвящена абсолютной мифологии, то есть богословию, а не конкретно философскому осмыслению имясловия. Учение об Имени Божием встречается с IV века в Византии, в трудах св. Григория Паламы (XIV в.). В России эта богословско-философская проблема связана с именем св. Иоанна Кронштадского, профессора богословия М. Д. Муретова, философов Вл. Эрна, П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова. А. Ф. Лосев в “Диалектике мифа” рассматривает значение имени Божия: “Имя Божие есть свет существа Божия, образ и явление Бога, выражение и начертание не именуемой и непостижимой сущности Божией”.2

А. Ф. Лосев увлекался математикой, называл ее “любимейшей из наук”. Ученого интересовала проблема единения философии, математики, астрономии и музыки, прообраз этой идеи он нашел в античной культуре. “Хочется музыки, писал философ, с затаенной надеждой я изучаю теорию комплексного переменного... И сама-то математика звучит, как это небо, как эта музыка”.1

А. Ф. Лосев пишет книгу “Музыка как предмет логики”, в которой раскрывает изначальные глубины музыки как высшего откровения и философии, через наличие чистого музыкального бытия.

Философ уверен, что музыка основана на соотношении числа и времени, не существует без них, потому, что является выражением чистого времени. Время объединяет длящееся и недлящееся. Время предполагает число и его воплощение, “без числа нет различения и расчленения, а следовательно, нет и разума” – вот вывод к которому приходит Лосев – философ.

В 1961 году А. Ф. Лосев издает единственную в России книгу по античной музыкальной эстетике. Называя себя философом мифа, исследует социально-исторический аспект рождения мифа, что нашло отражение в его работе “Диалектика мифа”, вышедшей в 1930 году. А. Ф. Лосев очень любил и ценил жизнь, плоды своего научного творчества позволял сравнивать с самым высоким смыслом бытия, с жизнью. “Миф есть сама жизнь”, “имя есть жизнь”, “жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесность”, “миф есть само бытие, сама реальность, само конкретное бытие”. Лосев с восторгом отмечает, что миф – это в словах данная личностная история, он есть чудо, как чудом и мифом является весь мир.

Философская концепция мифа, тем более написанная талантливым философом, была услышана идеологами тоталитарного режима в нашей стране. Безусловно это насторожило представителей всесильного Гослита, тем более в “Диалектике мифа” автор смело проявлял симпатии к православию и его обиходу, раскрашивая мир идей, обращается к Ф. Достоевскому, А. Белому, П. Флоренскому, З. Гиппиус, В. Розанову, раскрывая эти идеи в палитре гениального видения.

Книга была запрещена цензурой, а сам Лосев был арестован. “Я задыхался от невозможности выразиться и высказаться... Я знал, что это опасно, но желание выразить себя, свою расцветающую индивидуальность для философа и писателя превозмогает всякие соображения об опасности”.1

Но самая большая опасность была уже не за горами. А. Ф. Лосева обвинили в зловредном идеализме и, продержав в одиночной камере, вынесли приговор – направить по этапу на строительство Беломорско-Балтийского канала. Великий гениальный русский философ работал сначала на сплаве леса, что физически было очень трудно выдержать, после тяжелого заболевания его определили сторожем лесных складов. Жили в мокрых оледеневших палатках, спали на сырых нарах в несколько этажей, однообразная и скудная пища вызывала заболевание цингой, ко всему подключилась прогрессирующая слепота. Освободили из лагеря в 1933 году в связи с инвалидностью и ударной работой, было разрешено жить в Москве, но запрещено печатать книги по философии. А. Ф. Лосев был вынужден молчать 23 года, все это время он не переставал писать, читать лекции, трудиться в полную меру своих творческих способностей. Однако в Москве работы не находилось, Лосев читал лекции по античной литературе в педвузах Куйбышева, Чебоксар, Полтавы.

В 1941 году фашистская бомба упала на дом, где жил А. Ф. Лосев, погибли близкие, была уничтожена библиотека и домашний архив. Все это в дополнение к тому, что Лосев после лагеря почти ослеп. Издавать книги А. Ф. Лосева было запрещено, в 1983 году был наложен запрет и арест на книгу “В. Соловьев и его время”. Книга впервые была опубликована после смерти автора в 1990 году.

После смерти Сталина, ученый получил наконец возможность, издать одну за другой свои работы, в том числе и несколько десятков монографий. “Он прожил долго и оказался действительно последним русским философом, который не устрашился мифа о несокрушимости сталинской системы, а с молодым задором и зрелой мудростью создавал мощный свод трудов, невиданных по глубине мысли и творческим замыслам”.1

Неоценимым вкладом в историю отечественной философской мысли стали труды А. Ф. Лосева “История античной эстетики”, “Эллинистически-римская эстетика – I-II вв. н. э.”, “Эстетика Возрождения”. В этих работах рассматривается история эстетики с момента ее зарождения в поэзии Гомера, натурфилософии Сократа, Платона, учении Аристотеля, стоиков, эпикурейцев, скептиков, затем неоплатоников – Плотина, Порфирия, Ямвлиха, Юлиана, Прокла. Рассматривая тысячелетний путь развития античной культуры, Лосев выводит эстетические категории, представления о космосе, природе, человеке и его творческой деятельности. В творчестве А. Ф. Лосева видное место отведено книгам мифолого-исторического цикла. Это “Античная мифология в ее историческом развитии”, “Олимпийская мифология”, “Античная философия истории”, а также историко-литературные труды: “Гомер”, “Эстетическая терминология ранней греческой литературы (эпос и лирика)”, “Проблема символа и реалистическое искусство”; историко-музыкальные: “Античная музыкальная эстетика”; философско-языковедческие: “Введение в общую теорию языковых моделей”, “Знак. Символ. Миф”, “Языковая структура”, “Типы античного мышления”; историко-философские: “Платон”, “Аристотель”, “Диоген Лаэрций – историк философии”, “Античная философия в конспективном изложении”. В 1988 году выходит в свет книга по истории русской философии “Вл. Соловьев и его время”. А. Ф. Лосев признавался: “В. С. Соловьев как раз и оказался моим первым учителем в диалектике конечного и бесконечного. То и другое для него было только абстракцией, только “отвлеченными началами”, а подлинная реальность – вовсе не просто бесконечность, но то, в чем они неразличимо совпадают. Именно под влиянием В. С. Соловьева это и стало для меня на всю жизнь первоначальной азбукой всякого философствования”.1

Описывая в книге портрет В. С. Соловьева, Лосев обращается к воспоминаниям современников. С. М. Лукьянов записал воспоминания Е. М. Поливановой. “В ожидании его первой лекции у нас было необычайное волнение, все с нетерпением ожидали появления молодого профессора... Раздался голос звучный, гармоничный, какой-то проникновенный. У Соловьева замечательно красивые сине-серые глаза, густые темные брови, красивой формы лоб и нос, густые, темные, довольно длинные и несколько вьющиеся волосы; не особенно красив у него рот, главным образом из-за слишком яркой окраски губ на матово-бледном лице; но самое это лицо прекрасно и с необычайно одухотворенным выражением, как бы не от мира сего; мне думается, такие лица должны были быть у христианских мучеников. Во всем облике Соловьева разлито также выражение чрезвычайной доброты. Он очень худ и хрупок на вид”.2

А. Ф. Лосев описывает яркое, воспоминание известного русского юриста А. Ф. Кони о В. С. Соловьеве: “Но вот все разом стихло, и сотни глаз устремились на молодого еще человека, одетого в скромный домашний пиджак и тихо, с опущенными глазами, входившего в аудиторию. Это был Соловьев. Прежде всего, что бросалось в глаза, – это прекрасное, одухотворенное его лицо. Оно было продолговато, с бледными, немного впавшими щеками, с небольшой раздвоенной бородкой в раме густых черных волос. Кольцами спускавшихся на плечи... Начал он говорить тихо, но чем далее, тем голос его более и более становился звучным, вдохновенным: он говорил о христианских идеалах, о непобедимости любви, переживающей смерть и время, о презрении к миру, который “во зле лежит”; говорил о жизни как о подвиге, цель которого – в возможной для смертного степени приблизиться к той “полноте совершенства”, которая явлена Христом, которая делает возможным “обожествление человечества” и обещает царство “мировой любви” и “вселенского братства...” Он кончил и по-прежнему опустил голову на грудь. Несколько секунд молчания и вдруг – бешенный взрыв рукоплесканий. Аплодировала вся аудитория – и естественники, и юристы, и филологи. Наконец вдохновенный лектор поднял руку, и разом все смолкло... “Я хочу сообщить вам, господа, – сказал Соловьев, – или, лучше, я прошу вас, чтобы каждый, несогласный с основными положениями моей настоящей и будущих лекций, возражал мне по окончании лекции”. Снова взрыв рукоплесканий. Возражения профессору по поводу прочитанной им лекции, – это являлось совершенным новшеством в университетской жизни”.1

Восхищаясь талантом В. С. Соловьева, А. Ф. Лосев излагает в книге “В. Соловьев и его время” творческую биографию выдающегося русского философа, главные идеи и концепции его учения, его религиозные, социально-политические, мировоззренческие, жизненные взгляды, представляя широкую панораму интеллектуального окружения В. С. Соловьева, его место в общественной жизни России XIX века и его влияние на духовную культуру России.

Благодаря творчеству А. Ф. Лосева мы смогли приоткрыть завесу истории и увидеть великого русского философа – В. С. Соловьева и его время.

А. Ф. Лосев писал, что порой приходило неожиданное желание, выразить свои мысли стихами, например, славословие разуму сложилось в такие стихи:

Ум не рассудок, не скелет

Сознанья, духа и природы.

Ум – средоточие свободы,

Сердечных таинств ясный свет.

Ум – вечно юная весна.

Он – утро новых откровений,

Игра бессменных удивлений.

Ум не стареет никогда.

В 1986 году смертельно больному А. Ф. Лосеву, указом подписанным М. С. Горбачевым, была присуждена государственная премия за исследование по истории античной эстетики. Издание книги по неизвестным причинам было задержано, книгу положили у гроба великого русского философа.