Николай Александрович Бердяев (1874-1948 гг.) – на редкость образованный человек. Его интересы простирались во все стороны, однако в основе необычайно богатого и разностороннего творчества лежала проблема морали. Огромное литературное и философское дарование Бердяева, его религиозные искания – все это разносторонне отразилось в его творчестве.

Родился Н. А. Бердяев в аристократической семье, получил блестящее образование. Отец Бердяева – гвардейский офицер, мать – урожденная княгиня Кудашева, бабушка по материнской линии, графиня де Шуазель, происходила из старинного французского рода.

Бердяев учился в Пажеском корпусе, но от военной карьеры отказался и поступил в Киевский университет. В 1894 году вступил в социал-демократическую партию и за нелегальную деятельность в 1898 году был сослан в Вологду.

Духовная эволюция Бердяева началась с его раннего увлечения марксизмом, под влиянием которого была написана первая работа Бердяева “Субъективизм и индивидуализм в социальной философии” (1901 г.). Постепенно занятия философией привели его к пересмотру философской стороны марксизма. В 1904 году Бердяев перебирается в Петербург и вместе с С. Н. Булгаковым редактирует журнал “Вопросы жизни”. В это время Н. А. Бердяев издает сразу несколько книг, что говорит о его большом творческом потенциале. Это “Духовный кризис интеллигенции”, “Философия свободы”, “Смысл творчества”. После революции Бердяев работает профессором философии в Московском университете, участвует в издательстве сборника “Из глубины”. В работе “Философия свободы” (1911 г.) Бердяев переходит к религиозной идеологии, испытывая влияние русского религиозного романтизма, в первую очередь взглядов Мережковского. В годы революции Бердяев вместе с другими философами и писателями создает “Вольную Религиозно–философскую академию”, пишет смелую книгу “Философия неравенства”, направленную против советской идеологии.

Начало XX века Н. А. Бердяев характеризовал как яркое, блистательное, творческое время. “В эти годы России было послано много даров. Это была эпоха пробуждения самостоятельной философской мысли, расцвет поэзии и обострение эстетической чувствительности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму. Появились новые души, были открыты новые источники творческой жизни; виделись новые зори, соединялись чувство заката и гибели с чувством восхода и надежды на преображение жизни”.1

В 1922 году Н. А. Бердяев был выслан из России. Сначала он уезжает в Германию, затем в Париж. В Париже он возглавляет Религиозно-философскую академию, издает религиозно-философский журнал “Путь”. Похоронен Н. А. Бердяев в 1948 году в Кламаре, под Парижем. Великий ученый, наиболее любимый на Западе, русский философ, прославивший родину, которая лишила его приюта, умер вдалеке, оставаясь верным памяти России.

Н. А. Бердяев занимает особое место в русской и мировой философии. Для мировой философии Бердяев является родоначальником экзистенциализма и христианского персонализма. Для творчества Бердяева характерна потребность в философском осмыслении анализируемых явлений, постоянная сосредоточенность на своих переживаниях и исканиях. Ко всем темам Бердяев подходит всегда очень лично, как бы все меряя, оценивая с личной точки зрения. И в этой невозможности выйти за пределы самого себя, в поразительной скованности его духа границами личных исканий – ключ к его духовной эволюции. В ней есть своя диалектика, но это не диалектика идей, а диалектика экзистенциальная, очень субъективная.

Широкий ум, огромная эрудиция, несомненный философский дар определяли его внутренний мир, в каком-то смысле все творческое наследие Бердяева есть повесть о самом себе. Творческий путь Бердяева представляет, во-первых, увлечение вопросами этики. Здесь Бердяев выступает как философ-моралист. Второй период отмечен религиозно-мистическими исканиями. В третий период – проявляется интерес к историософской проблематике. Четвертый период связан с персоналистическими идеями.

Бердяев в своих работах выразил философские и этические тенденции “легального марксизма”. В работе “Субъективизм и индивидуализм в общественном сознании” затрагиваются самые различные вопросы – от проблем гносеологии до проблем общества и личности, идеала этики и истории философии. Общую задачу “критического направления” в марксизме конца XIX века Бердяев видел в соединении материалистического понимания истории и этического учения Канта.

Истина, по Бердяеву, не рождается в поисках, она задана нам изначально и открывается психологическому сознанию только в том случае, если согласуется с его ценностными установками.

В теоретическом отношении попытка растворить социальное в индивидуальном сознании и переживаниях была весьма уязвимой, так как не позволяла постигнуть действительность природы социальной реальности. В философии Бердяева отмечен важный аспект – учение о трансцендентальном познании и принципы нравственного сознания, что выражает стремление рассмотреть человека, его деятельность, культуру, руководствуясь не “частичными”, а универсальными критериями. По мнению Бердяева, истина и идеал не могут заимствовать своего достоинства от классической точки зрения, они принадлежат к общечеловеческим ценностям.

Преобладание идеалистического в понимании социальных явлений послужило основой критического отношения Бердяева к марксистскому принципу детерминации исторического процесса. Примат экономики был им отвергнут во имя “идеальных целей человеческой жизни”. Между экономическим и духовным состоянием общества, по Бердяеву, есть соответствие, “идеологический ряд”, скорее экономические отношения создают основу, условие для идеального развития человечества. Эта мысль философа отражена в работе “Критика исторического материализма” (1903 г.).

В своей критике марксизма Бердяев не отрицает его научной значимости, но стремится ограничить сферу его применения. С его точки зрения, марксизм может быть принят в качестве социологической теории, однако он несостоятелен как философия истории, так как для него характерно смешение человека как духовного существа с групповым человеком, с его прагматическими ценностями и целями. Как социологическая теория марксизм помогает понять общественные отношения, объяснить социально-экономические процессы, но она не в состоянии дать человеку идеал исторического развития и обосновать его, не может осветить историю внутренним смыслом. Эта задача, по мнению Бердяева, может быть решена только в рамках идеалистического миропонимания.

Развитие идеалистических взглядов Бердяева позволяет ему осознать, что общечеловеческое – это не только проблема философского характера, но и проблема универсальности законов мышления. Пытаясь расширить свою точку зрения, Н. А. Бердяев идет от И. Канта к Г. Гегелю, Ф. Фихте, Ф. Ницше. Но наибольшее влияние на него оказали религиозно-нравственные искания русских мыслителей – В. С. Соловьева, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, Н. Ф. Федорова. Под их влиянием Бердяев обратился к богоискательству.

Новое “религиозное сознание”, которое стремился выработать Бердяев, представляется ему почвой для грядущего расцвета культуры, способного снять проблему социального развития.

Исходя из этого Бердяев предложил перейти к неполитическим формам совершенствования человеческого общества. По его мнению, необходимо довести политику до минимума, до растворения ее в культуре и религии. Революционное сознание не может создать предпосылок для прорыва к высшей духовности, а представляет собой отражение существующего зла и греха. Деятельность революционера не имеет смысла, если в окружающей жизни нет гнета и насилия, следовательно, его существование определяется их наличием. Революционное сознание не несет в себе творческого потенциала, поэтому оно является зависимым, рабским. В силу этого всякая попытка утверждать революционное начало в качестве основы новой общности представляет собой отрицательность и не может быть ничем иным, как возрождением в преобразованном виде прежнего гнета и насилия.

Таким образом, Бердяев противопоставил идее революционности религию, считая ее началом жизни. Он отстаивает универсальное значение религии для личности, истории, культуры, вырабатывает идею творческого христианского антропологизма, выступает против исторического христианства, из-за его равнодушия к вопросам социального и культурного развития.

“Наипервейшей и наиглавнейшей ценностью для него была свобода. Он был нетерпим к малейшему проявлению лжи, раболепия или компромисса, и его не пугало возмущение толпы. Потомок воинов, он ненавидел милитаризм, как всякий вид насилия... Испытав на себе принудительное равенство, введенное в России, он написал блестящее его опровержение – книгу “Философия неравенства”. Оказавшись в среде русской эмиграции, Бердяев выступил против огульного осуждения коммунизма и снискал себе в глазах реакционеров репутацию “красного” философа. Его Православие не было традиционным, он называл свое христианство “профетическим”. Будучи членом Православной церкви, он поддерживал контакты с другими христианскими вероисповеданиями”.1

Проблема свободы развивается Бердяевым со времени перехода его на позиции “богоискательства”. Эти взгляды получили развернутое выражение в работе “Философия свободы” (1911 г.). В ней был раскрыт исходный для его философии принцип: “Свобода, прежде всего свобода – вот душа христианской философии и вот что не дается никакой другой отвлеченной и рационалистической философией”.2

Свобода – главная идея Бердяева. В ее развитии он осмысливает вопросы, почему человек, по своей природе свободное и творческое существо, так неумело пользуется этими дарами Всевышнего, почему в истории осуществляется совсем не то, что задумывалось человеком, почему свои знания и умения человек обращает во зло себе, на угнетение себе подобных, почему одинок талант, трагична судьба гения и торжествует посредственность, почему человек рожден быть свободным, а между тем всегда и везде вынужден быть в оковах. Любую проблему он рассматривает через призму своих представлений о свободе, только затем включая ее в состав своего философствования.

Философ убежден в самоочевидности свободы человека. То, что человек осознает мир, говорит о свободе от мира. Человек может познать свет, смысл, свободу потому, что в нем самом есть свет, смысл, свобода. И даже когда человек признает себя лишь созданием мировой среды и целиком от нее зависит, он возвышается над ней и обнаруживает в себе начало высшее, чем мировая деятельность, обличает в себе пришельца из другого мира и иного плана мира. Свобода Бердяева – это свобода духа человека, его сознания и самосознания. У него свобода выступает не как форма действия, а скорее как свобода воли. По Бердяеву, существует два различных “предмирных” состояния свободы. Есть свобода первая, иррациональная, свобода выбора добра и зла, свобода как путь, свобода, которая завоевывает, но не которую завоевывают, свобода, которой принимают истину и Бога, а не та, которую получают от истины и Бога. Это и есть свобода как безосновность. Вторая свобода – свобода разумная, свобода в истине и добре, свобода как цель и высшее достижение, свобода в Боге и от Бога полученная. Н. А. Бердяев отделяет свободу от человека и противопоставляет ее человеку как высшую и первичную сущность, лежащую в основе мира. Такую свободу Бердяев описывает как “феноменологию свободы”: “Свобода есть динамика и может быть понята лишь динамически. И приближает нас к тайне свободы, ее внутренней диалектики.”1

Свой духовный путь Н. А. Бердяев описал в философской автобиографии “Самопознание”. Тяжелым было испытание, выпавшее на его долю, не хотелось расставаться с родиной. Он часто посещал оптинских старцев. Среди людей, одаренных поразительной духовной силой, Бердяев выделил о. Алексея Мечева. “Когда я вошел в комнату о. Алексея, – пишет Бердяев, – о. Алексей встал мне навстречу, весь в белом, и мне показалось, что все его существо пронизано лучами света. Я сказал ему, как мучительна для меня разлука с родиной. Вы должны ехать, – ответил о. Алексей. – Ваше слово должен услышать Запад”.2

“Борьба за свободу, свободу которую я вел всю жизнь, была самым положительным и ценным в моей жизни... Все столкновения с людьми и направлениями происходили у меня из-за свободы. Борьбу за свободу я понимал прежде всего не как борьбу общественную, а как борьбу личности против власти общества”.1

Философия свободы Бердяева предстает как учение о человеке в истории. Свобода, предполагающая выбор, шаг в неизвестность, чреватая опасностью и даже гибелью, не нужна человеку, она тяготит его жизнь. Человек настолько слаб, что готов сменить свободу на спокойное счастье безответственности. Он сам ищет того, кто бы сделал за него выбор, определил бы его судьбу. Он примет науку, которая учит его подчинению необходимости, эмпирический мир, своей огромностью принудивший человека признать его подлинность, социальную организацию, решающую за него, где, когда и в каком качестве он сможет существовать, вождя, соблазнившего его светлым будущим и др. Однако выбор свободы не может быть детерминирован ничем, что стояло бы вне и над человеком. “Свобода есть моя независимость и определяемость моей личности изнутри. И свобода есть моя творческая сила, не выбор между поставленными передо мною добром и злом, а мое созидание добра и зла”.2

На вопрос, почему Н. А. Бердяев был марксистом, он отвечал, что никогда не был ортодоксальным марксистом, предпочитал быть свободомыслящим. “В конце 90-х годов образовалось марксистское течение, которое стояло на гораздо более высоком культурном уровне, чем другие течения революционной интеллигенции. Это был тип, мало похожий на тот, из которого впоследствии вышел большевизм. Я стал критическим марксистом, и это дало мне возможность остаться идеалистом в философии. Для старых поколений революционеров революция была религией. Произошла дифференциация разных сфер и освобождение сферы духовной культуры. Марксизм того времени этому способствовал. В марксизме меня более всего пленил исторический размах, широта мировых перспектив... Марксизм конца 90-х годов был, несомненно, процессом европизации русской интеллигенции, приобщением ее к западным течениям, выходом на большой простор”.1

Вскоре Бердяев отходит от марксизма, разобравшись в его ложной демократии. Для Бердяева, превыше всего была вера в свободу. Но он постепенно понимает, что революционная толпа ненавидит свободу.

Переход от марксизма к христианству проходит у Бердяева без напряжения и внутренней борьбы. “Для описания своего духовного пути, – писал Бердяев, я должен все время настаивать на том, что я вышел в своей религиозной жизни из свободы и пришел к свободе”.

Бердяев приходит к выводу, что “марксизм – ложь, потому что есть Бог, есть высшая власть и источник власти, и эта власть духовна”,2 а марксизм спонтанно не принимает духовные ценности.

Свое понимание философии Н. А. Бердяев определяет так: “Философия есть любовь к мудрости, любовь же есть эмоциональное и страстное состояние. Источник философского познания – целостная жизнь духа, духовный опыт”.3

В то же время Бердяев признает, что “философия – самая незащищенная сторона культуры. Постоянно подвергается сомнению сама возможность философии, и каждый философ принужден начинать свое дело с защиты философии и оправдания ее возможности и плодотворности”.4

“Необходимым условием философского познания Бердяев признает интуицию, а основой философии – опыт человеческого существования, подчеркивая, что великие философы в своем познании всегда стремились к возрождению души, философия была для них делом спасения”.1 Н. А. Бердяев всегда оставался философом свободы. Ему было чуждо любое проявление ортодоксии.

В “Философии свободы” Бердяев пишет: “Тайна творчества есть тайна свободы. Понять творческий акт – значит признать его неизъяснимость и безосновность”.2

Свобода и творчество неразрывно связаны. Человек стремится выйти из “мира” призрачного бытия, освободить свой дух из этого плена, “выйти из рабства в свободу, из вражды “мира” в космическую любовь”. Преодолеть этот путь человек способен благодаря творчеству, способностью к которому он одарен, поскольку природа человека есть образ и подобие Бога-Творца.

В. В. Зеньковский делит философское творчество Н. А. Бердяева на четыре периода. Это скорее не хронологическое деление, а гносеологическое, поэтому темы исследований могут повторяться, но принципиальное отличие позволяет согласиться с В. В. Зеньковским. В первый период философского творчества Бердяева наиболее ярко выделяется этическая тема. Во втором периоде прослеживаются религиозно-мистические искания. Для третьего периода характерно обращение к историософской проблеме. Четвертый период связан с увлечением персоналистическими идеями.

Интересна теория личности, разработанная Н. А. Бердяевым. Он не признавал теорий, рассматривавших личность как частицу общества, усматривающих исторический смысл ее существования в выполнении социальных функций и в том, что сделала личность для последующих поколений. Бердяев считал, что личность принадлежит роду, группе, обществу лишь в своем эмпирическом бытии, в мировой данности. Сущность личности, свободной и творящей, определяется ее принадлежностью не к обществу, а к космосу. Свобода и творчество не принадлежат избранным личностям, ими изначально наделен любой человек. Бердяев признает абсолютную ценность любой личности, любого поколения, любой культуры.

Бердяев принципиально не соглашается с политиками, “планировщиками истории”, которые обещают достойную жизнь грядущим поколениям, считая менее ценным настоящее. “Все поколения являются лишь средством для осуществления этой блаженной жизни этого счастливого поколения избранников, а не то, которое должно явиться в каком-то неведомом и чуждом для нас грядущем”.1

Рассматривая философию как духовный опыт человечества, Бердяев в книге “О назначении человека” пишет: “Кроме биологического понимания жизни есть духовное понимание жизни. Духовное же понимание жизни всегда предполагает не только человеческую, но и божественную жизнь. Духовная жизнь всегда предполагает другое, высшее, к чему она движется и поднимается. Не просто жизнь, а духовная жизнь, жизнь, поднимающаяся к Богу, не количество жизни, а качество ее есть высшее благо и ценность. Духовная же жизнь совсем не противоположна жизни душевной и телесной и совсем не отрицает ее, а означает их вступление в иной план бытия, приобретение ими высшей качественности, движения к высотам, к тому, что есть сверх–жизнь, сверх–природа, сверх–бытие, сверх–Божество”.2

От идеализма Бердяев идет к мистике и религии, говоря о свободе “первоначальной, безосновной, ни в чем не выразимой бездне, абсолютно иррациональной, не соизмеримой ни с какими нашими категориями”.1 Он утверждает ее как первоначальный исток, в котором совершается Богорождение и из которого Бог создает мир и человека. Первая свобода – нечто существующее до бытия и потому никак не может характеризоваться рациональным понятием. Ее можно принять как факт мистического опыта.

Интерес Бердяева к мистике проявился, когда он стал активным участником “Богоискательства” и уделил большое внимание его философскому обоснованию.

Бердяев полагает, что философия не объясняет, каким образом разум (мышление) может проникнуть в действительность, то есть во что-то чужое и инородное, и постигнуть ее. Он предполагает, что субъект (разум) и объект (действительность, что-то чуждое и инородное) являются сторонами чего-то единого, существенного до разделения на субъект и объект, и таким единым выступает некая первичная духовная стихия бытия, которую он назвал мистикой. Стихия мистики и есть то основание субъекта и объекта, которое обеспечивает возможность познания. Однако Бердяев полагает, что для полного процесса познания нужна “прозревающая мистика” или религия, которая может предложить личности некие абсолютные точки мистического бытия. Ими стали догматы христианской религии о Боге-Творце, Его трех ипостасях, о Христе и его пришествии, о воскресении и “Страшном суде.” Все это внеразумно и все жизненно необходимо, чтобы люди обрели смысл в бессмыслице времени, превращающего то, что существует, в несуществующее. Если какой-либо социальный строй избавит человека от страданий земного мира, то и тогда он лицом к лицу встретится с “чистым трагизмом” – трагизмом смерти. Так трудно нести это бремя, что человеку ничего не остается, как верою принять “тот” мир.

Бердяев утверждает безусловное первенство человека над бытием во всех мыслимых отношениях: онтологическом, познавательном, ценностном.

Человек рассматривается как некая данность сознания, в самоощущении доминирует безотчетное желание самоутверждения. Однако сущность нашего мира прямо противоположна сущности личности. Личность свободна, но в нашем мире свободы нет, а есть только необходимость. Бердяев не хочет признавать свободу моментом, гранью необходимости: частичная свобода – это, по его убеждению, отсутствие свободы. Свободный метафизически, человек как эмпирическое существо совсем не свободен, а подчинен необходимости.

Подлинное бытие (экзистенция), по Бердяеву, первично по отношению к любому возможному бытию и, значит, по отношению к материальному, природному и социальному миру. Названный философом объективизацией, объективированным миром, он представляет собой отяжеление и материализацию экзистенции, превращение ее в объект. Наш мир есть объективизация нашей духовности. Каков наш дух – таков наш мир.

Одно из важнейших понятий в мироздании Бердяева – понятие объективации. Обозначив так предстоящий экзистенциальному субъекту мир, Бердяев не хочет признавать истинность его существования. Реальность – это качество бытия, но не само бытие.

Мир объективации экзистенциальных субъектов – это социальное царство механических коллективов, когда общественные отношения человека с человеком представляются реальностями, находящимися вне людей и над людьми.

Коллективизм – господство количественного равенства в ущерб качественному неравенству, господство массы над личностью.

Бердяев дает такие характеристики объективации: отчужденность субъекта от объекта, поглощенность неповторимого индивидуального, личного – общим, безлично-универсальным; господство необходимости детерминации извне, подавление и закрытие свободы; приспособление к массивности мира и истории; к среднему человеку, социализация человека и его мнений, уничтожение его оригинальности. Вся наша жизнь – от первого крика ребенка до высших проявлений духа – пусть в малой степени, но всегда несет на себе отпечаток несвободы. Она открывается человеку его страданиями. Страдание порождает страх, страх – надежду, тоску, скуку. Надежда обращена к потустороннему миру, скука и тоска – к земному. Только смерть порывает связи с миром. Она – “абсолютное уединение”, но тем возвышает человека над обыденностью жизни.1 В таких понятиях – экзистенциала – Бердяев раскрывает самочувствие “метафизического” человека в нашем мире.

Переосмысливая статус реальности земного мира, Бердяев переосмысливает представление о Боге. Если он оставил мир, то не может проявить себя в качестве господина и царя, который мог бы не допустить зла и карать за него. Теперь “Бог присутствует в свободе и любви, в истине и красоте, и перед лицом зла и неправды. Он присутствует не как судья и каратель, а как оценка и совесть. Бог – это высшая ценность нашего мира и, осуществляя высшие ценности, мы раскрываем Бога в себе и идем к нему, возвращаем его в мир.”

В своей философии истории Бердяев находился в сильной зависимости от учения. В. С. Соловьева о Богочеловечестве, в рамках которого мировой процесс рассматривается как одухотворение человечества.

В основе исторического познания, по Бердяеву, лежит процесс проникновения субъекта в некоторое специфическое бытие – “историческое”, в котором и раскрывается смысл истории. Исторический процесс понимается философом не как движение общества во времени, а как событие в духовной жизни человека, история совпадает в известном смысле с судьбой человека, при этом человек рассматривается как носитель истории.

По Бердяеву, в истории нужно различать два слоя – история как вереница событий и явлений общественной жизни и история небесная. Первая, летописная история интересна только тем, в какой мере она обозначает вторую. “Историческим” стало то, что наполняет летописную историю объективным смыслом. Но нет смысла вне истории, поэтому объективный смысл истории должен быть понят как личный смысл.

Н. А. Бердяев рассуждает о трех временах – космическом, историческом и экзистенциальном. Первое, обозначаемое кругом вечного коловращения, принимается философом как созданная Богом арена истории и, в сущности, представляет собой особого рода вечность. Историческое время Бердяев называет преступным, так как оно создает иллюзию поступательности, потому что бесконечность истории остается всегда непреодоленной. Настоящее жертвенно и бесцельно уходит в нечто ради будущего, тоже обреченного растаять в прошлом. Это призрачное время. Прошлого в нем уже нет, будущего – еще нет, а настоящим оказывается пустое мгновение. Всякое настоящее является средством для будущего. Бесконечный прогресс, по мнению Бердяева, означает торжество смерти. Экзистенциальное время – творческое. Оно зависит от напряженности переживания внутри человека. Оно символизируется точкой, говорящей о движении внутрь. Бердяев верит, что мир не исчерпывается разъединенностью и враждой, бессмыслицей и абсурдом. Возможно, его иное бытие преображенное, где нас ожидает не только духовное, но и новое телесное существование, совершено вышедшее за рамки времени.

В истории Бердяев видит три действующие силы. Первая – Бог как добро, истина, красота и совесть. Вторая сила – отвердевшая добытийственная свобода, необходимость объективизации, Рок. Третья сила – сам человек. Он может быть союзником Бога в преображении мира. Он может стать его противником, утверждая этот мир как единственный. История и есть противоборство творчества во имя Бога и злого творчества.

Творчество, по глубокому убеждению Бердяева, является фундаментальной характеристикой человека. На эту способность философ возлагает свои надежды на избавление от зла нашего мира.

В истории Бердяев выделил три главных периода, чему соответствует имманентная (внутренне присущая) диалектика человеческой духовности. Первый – дохристианский период этики закона и послушания ветхозаветного Бога, царя и господина мира, требующего от человека покорности, но не любви. В земной истории этому соответствует природно-органический период. Второй период – этики искупления, когда, осознав вину за грехопадение, человечество искупает ее отказом от социального творчества, спасается, но не творит. Это культурно-органический период средневековья и господства аскетизма. Далее он говорит о начавшемся религиозном преображении мира. История и есть противоборство творчества во имя Бога и злого творчества. Но каков будет исход этой борьбы – зависит от человека.

Бердяев обращается к русской истории, выявляя ее необычность. Путь России особенный, но не изолированный от мировой истории. В нем сошлись и взаимодействуют два потока всемирной истории. Россия – Великий Востоко-Запад. Это география, поместившаяся на просторах между Европой и Азией, это и психология русского народа, ни в чем не знающего меры, во всем доходящего до края, это русская государственность, по самодержавной силе равная русской жажде вольной волюшки, это, наконец, православие, сохранившее в себе язычество, и пронизанные православием культура и быт народа.

Самым роковым образом для России оказалась встреча двух религиозных сознаний – русского интеллигентского с его обоготворением народа и марксистского, имевшего своего “мессию” – пролетариат. Возник “русский марксизм” – своеобразная форма народничества. Соединенный со стихией народного гнева и бунта, он породил идею “русского коммунизма”, глубоко ушедшую корнями в историю России.

Для Бердяева любое мировоззрение или “целостное отношение к жизни” можно назвать религией. Тем более, по его мнению, таким является коммунизм, который “решает” все основные вопросы жизни.

По Бердяеву, “русский коммунизм” всего лишь этап в развитии русской идеи, духовности русского народа. Когда народ осознает ценность национальной мысли, которая выразила религиозную сущность русского характера, то коммунизм уйдет в прошлое. “...Русский народ по своей природе по своему признанию есть народ-мессия”.1

Незадолго перед смертью Бердяев писал: “Меня начали ценить гораздо больше, чем раньше. Я постоянно слышу, что у меня “мировое имя...” Я очень известен в Европе и Америке, даже в Азии и Австралии, переведен на много языков, обо мне много писали. Есть только одна страна, в которой меня почти не знают – это моя Родина”.2

Н. А. Бердяев представил Западу русскую философскую культуру во всем ее многообразии и противоречивости.