Знание мусульманского богословия, философии и мистики необходимо для того, чтобы ясно и полно понимать преемственность в развитии европейской культуры. Как известно, именно из арабских стран и Византии в IX —X столетиях поступает и распространяется на Западе греко-латинская образованность. Без этого благотворного влияния Востока на Запад немыслимо представить все последующее развитие философской и научной мысли Европы.

Хотя мусульманский религиозный фанатизм и препятствовал культурным контактам с Византией и романо-германским миром, тем не менее такие контакты не только существовали, но и развивались. Арабская рецепция античной культуры способствовала наведению мостов между мусульманами и христианами в Западной Европе, что в ряде случаев поощряло веротерпимость. Для современного историка нет ничего странного в таком феномене как арабо-ев-ропейская культура высокого Средневековья. Не удивляется он и тому, что в арабской Испании, от Севильи и до Кордовы, процветало свободомыслие, вызывавшее раздражение с обеих сторон — со стороны мусульманских вероучи телей и христианских богословов.

К этому следует добавить, что в XI — XII столетиях французы и англичане толпами устремлялись в арабские города Андалусии в поисках старых и новых знаний. Благодаря переводам с арабского на латынь сочинений древнегреческого врача Гиппократа, философских произведений Аристотеля, древнегреческого математика Евклида, астрономических и географических трактатов Птолемея, работ древнеримского врача Галена стало возможным основание высших школ в Западной Европе и последующее научное развитие. Европа получила от Востока геометрию, арабские (индийские) цифры, начала алгебры.

Здесь уместно заметить, что в VIII —IX веках индийцы становятся учителями арабов; индийские астрономы приглашаются в Багдад ко двору халифа; сочинения величайших индийских астрономов Арьябхатты (V—VI вв.) и Вара-хамихира (VI в.) переводятся на арабский язык. Свою десятичную систему позиционного счисления индийцы передали арабам, а через них и всему цивилизованному миру.

Одним из великих посредников в контактах между представителями культур Востока и Запада был человек, которого на Востоке называли Духовным Наставником, а на Западе — Авиценной. Полным его именем было Абу-Али ал-Хусейн ибн-Абдаллах Ибн-Сина, сокращенно — Ибн-Сина (980—1037). Родился он в селении, расположенном вблизи Бухары.

Литературные труды Ибн-Сины весьма разнообразны. Здесь и стихи, и трактаты по медицине, астрономии, математике, философии. Он пытался сблизить философию и конкретные науки, теорию и эмпирический опыт. Им чрезвычайно высоко оценивалась логика, которую ученый считал введением в спекулятивную (умозрительную) философию.

Философское наследие Ибн-Сины стимулировало развитие философской мысли мусульманского Востока и христианского Запада. Особое влияние его идей испытал на себе Ибн-Рушд, известный в Европе под именем Аверроэса (1126-1198).

Абу-ль-Валид Мухаммед ибн-Ахмед ибн-Рушд родился в Кордове (Испания) в знатной семье. Его дед и отец были великими кадиями (судьями) Кордовы.

Следуя семейной традиции, Ибн-Рушд еще в детские годы начал изучать мусульманское богословие, право и арабскую литературу.

Важную роль в жизни Ибн-Рушда сыграло знакомство с эмиром Абу-Яку-бом Юсуфом, который любил проводить досуг в обществе поэтов, музыкантов и философов Кордовы. С эмиром его познакомил Ибн-Туфейль, выполнявший при дворе халифа обязанности визиря и лейб-медика.

Незадолго до своей кончины Ибн-Туфейль уступил место придворного лейб-медика Ибн-Рушду, который в свое время занимался изучением медицины.

Когда умер Абу-Якуб, престол занял его сын Абу-Юсуф Якуб, уважительно относившийся к Ибн-Рушду, состоявшему в то время на должности великого кадия Кордовы.

В личности Ибн-Рушда подкупал не только светлый и глубокий ум, но и высокие моральные качества, включающие скромность и снисходительность к ошибкам и недостаткам других. Это импонировало новому халифу, человеку образованному и нечванливому. Иногда они вместе проводили многие часы в разговорах на литературные и философские темы. Такая близость к халифу крайне раздражала придворных завистников и тревожила мусульманских ортодоксов.

В 1195 году на собрании кордовских богословов были сурово осуждены андалусские книжники во главе с Ибн-Рушдом. Изменившаяся политическая ситуация вынудила халифа запретить изучение философии и в приказном порядке изъять и сжечь все сочинения, внушающие подозрения, а самого Ибн-Рушда сослать в небольшое еврейское селение близ Кордовы.

Опала философа длилась не долго. После победоносного окончания одного из военных походов, принесшего халифу почетный титул Победителя, он вновь пригласил Ибн-Рушда во дворец в Марокко, где тот и умер 10 декабря 1198 года. Через несколько месяцев его останки были перевезены в Кордову.

Ибн-Рушд отличался исключительным трудолюбием. Это подтверждает и его обширное творческое наследие, включающее в себя сочинения по философии, филологии, юриспруденции, наукам о природе, медицине, астрономии. Им было написано много комментариев к произведениям Аристотеля. Эти комментарии стали настолько популярны, что автора иногда называли просто Комментатором. На Западе о нем говорили так: «Аристотель объяснил природу, а Аверроэс — Аристотеля».

Главную задачу своих философских изысканий Ибн-Рушд видел в том, чтобы отделить философию от богословия, освободив ее от мертвящего груза догматизма. Понимая всю сложность и опасность этой задачи, ученый формулирует ее в терминах мусульманского права и делает осторожный, но вполне определенный вывод: «Поэтому самые верные слова — те, что гласят: каждый пророк есть мудрец, но не каждый мудрец — пророк».

В первой половине XIII столетия комментарии Аверроэса к работам Аристотеля становятся известны в Европе. Его философские идеи оказались более чем своевременными, поскольку напутствовали смельчаков на освобождение философии и науки от удушающей церковной опеки. Почувствовав это, церковники ополчились на Аверроэса и его европейских последователей. В 1210 году сочинения Аристотеля с комментариями Аверроэса были запрещены на Соборе в Париже, а в 1231 году папа запретил изучать эти произведения в Парижском университете, пока они не будет освобождены от заблуждений переводчиков и комментаторов. Тем не менее до XVII столетия в европейских университетах Аристотеля читали и объясняли по комментариям Аверроэса.

Восток и Запад постоянно взаимообогащали друг друга в духовном и утилитарно-техническом планах. Этот процесс продолжается и по сей день. Миру культуры чужд высокомерный изоляционизм, будь то европоцентризм или востокоцентризм, национализм или религиозный фанатизм.