Известный представитель немецкой Франкфуртской школы в философии и социологии Юрген Хабермас (р. 1929) в одной из своих работ отмечал, что при условии государственного интервенционизма в сферу права может происходить выход правового (законодательного) регулирования за пределы права, охраняющего определенные области общественных отношений от вмешательства государства, а это крайне негативно сказывается на природе данных отношений и на самом праве, которое долго и упорно завоевывало все новые и новые области сознательной человеческой деятельности.

Исторически юридизация жизни буржуазного общества прошла, по Ха-бермасу, четыре этапа. Первый этап связан с возникновением буржуазного государства, которое формировалось в Западной Европе в период абсолютизма. Второй этап — это этап конституционного государства. На третьем этапе мы имеем дело с демократическим конституционным государством, которое сформировалось в Европе и Северной Америке под влиянием французской революции. Четвертым этапом является этап существования социально-демократических конституционных государств, которые появились в Европе в XIX века.

Развитие права в Западной Европе в период абсолютизма протекало как институционализация двух важных средств регулирования общественных отношений — экономических (деньги) и государственных (власть), что в конечном итоге приводит к разделению экономики и государства на две самостоятельные подсистемы. Буржуазное государство, поощряя предпринимательскую инициативу, создало политический порядок, в рамках которого происходила трансформация феодального общества в рыночный капитализм. Гражданское право стимулировало развитие договорных отношений товаровладельцев. Публичное право закрепило суверенитет государства в области правотворчества, его монополию на принуждение к исполнению юридических предписаний. Этот суверенитет стал рассматриваться как обладание средствами формирования гражданского общества.

На втором этапе сложился конституционный механизм исполнительной власти, связывающий ее правовыми формами и бюрократическими процедурами. Буржуазный порядок гражданского права был дополнен принципом административной легальности, то есть принципом господства пдрва. Этот принцип стал гарантией от произвольного вмешательства государственной администрации в личную жизнь граждан.

На третьем этапе произошла демократизация конституционной власти, и граждане получили права участия в политической жизни государства.

Социальное государство проделало в сфере экономики то же самое, что произошло на первых двух этапах юридизации в сферах административного управления и законодательства. Оно закрепило гарантии трудящихся от произвола предпринимателей.

Так в процессе исторической эволюции формировалось право как особый социальный институт, функционирующий в рамках определенных юридических норм.

Право как социальный институт не создает новых социальных отношений, не формирует их прямо, а лишь регулирует существующие и в процессе этой регуляции оказывает косвенное влияние на формирование социально-правовых отношений в государстве. Юридизация существующих отношений — это установление правовых институтов, которые служат гарантиями стабильности общества в масштабах правового государства.

Основатель и глава Венской нормативистской школы права (Альфред Фердросс (1890—1980), Адольф Юлиус Меркль (1890-1970) и др.), редактор Австрийской конституции 1919 года, автор «Чистого учения о праве» в духе правового нормативизма Ганс Кельзен (1881 — 1973) рассматривал нормы права как специфическую социальную технику, цель которой состоит в том, чтобы люди осуществляли желательное социальное" поведение под страхом принуждения. Иными словами, хотя Кельзен частично и признает социальный характер норм права, тем не менее ограничивается чисто формальным аспектом данных норм, считая, что правовые нормы независимы от социального поведения, которые они предписывают. Основной смысл теории права заключен в изучении логики права, а не в социальной обусловленности этой логики.

Кельзен, будучи воспитан на идеях неокантианства Марбургской школы, отдавал предпочтение априорным теоретическим конструкциям, очищенным от всего эмпирического. В своей главной работе «Чистое учение о праве» (1934) австрийский ученый писал, что чистое учение о праве есть теория позитивного права вообще, а не теория какого-либо конкретного правопорядка. Будучи теорией, чистое учение о праве должно отвечать на вопрос, что есть право и как оно есть, но не на вопрос, как или каким оно должно быть, как должно создаваться. Данное учение называется «чистым» потому, что оно занимается одним только правом и «очищает» познаваемый предмет от всего того, что не является правом в самом строгом смысле слова. Другими словами, чистое учение о праве стремится освободить правоведение от всех чуждых ему элементов, включая элементы психологии, социологии, этики и политических теорий. Таковы основные принципы методологии Кельзена.

В свое время Н. И. Бухарин (1888—1938) указывал на ряд наиболее слабых мест телеологически-нормативной концепции права Кельзена, противопоставляющего государство как рациональное начало иррациональному потоку экономической жизни гражданского (капиталистического) общества. Общие цели государственно-политической организации сформулированы в ее законах, под которыми понимается система норм как система целей. Для достижения этих целей используется политика в качестве оперативных функций (мер, мероприятий) государственного строительства. По мнению Бухарина, из этого отнюдь не следует, что указанные цели нельзя рассматривать как функции, которые, в свою очередь, социально-исторически обусловлены, то есть обусловлены не нормами (законами) самими по себе, а социально-историческим смыслом данных норм и еще многими другими факторами социальной жизнедеятельности. Хотя, подчеркивает Бухарин, Кельзен порой апеллирует к Марксу, причисляющему государство к надстройке, тем не менее кельзенов-ская трактовка государства как некой значимой «величины», имеющей лишь «идеальное» существование, покоится на неправомерном смешении идеологии и надстройки, ибо понятие «надстройка» шире понятия «идеология», так как включает в себя не только идеологов-правоведов с их идеями, но и людские организации (армия, полиция, бюрократия и т. д.), а также материально-технические средства функционирования государственного аппарата.

Бухарин совершенно правильно отмечает недостатки кельзеновского чистого учения о праве, но предлагаемая им марксистская альтернатива трактовки государства имела опасно утопический характер, подтверждением чему служит трагическая судьба самого Бухарина и многих миллионов ни в чем неповинных людей, которым «фантазеры» типа Бухарина пытались доказать, что государство в форме диктатуры пролетариата — единственный и верный путь в «счастливое будущее».

С учетом рационально-логического и языкового фактора функционирования права подходит к нему один из ведущих представителей англо-амери--анской правовой мысли Рональд Дворкин.

Профессор Дворкин закончил колледж в Гарварде (США) и Оксфордский университет (Англия) со степенями бакалавра. С 1962 по 1969 год работал профессором юриспруденции в Оксфорде. В настоящее время совмещает преподавательскую деятельность в Оксфорде и Нью-Йоркском университете, где преподает в Школе права и на философском факультете. Дворкин является членом Британской Академии и Американской Академии наук и искусств. Им опубликовано много статей в философских и других научных журналах. В Нью-Йоркском университете Дворкин ведет коллоквиум по праву, философии и политической теории. Его основными работами являются: « Taking Rights Seriously» (1977), «А Matter of Principle» (1985), «Law's Empire», «Philosophical Issues in Senile Dementia» (1987), «A Bill of Rights for Britain» (1990), «Life's Dominion» (1993), «Freedom's Law» (1996). Многие из этих работ переведены на европейские языки, а также на японский и китайский.

Дворкин рассматривает право как развивающуюся систему принципов интерпретации законотворчества и судебных процедур. Что касается последнего, то судья обычно не может просто применять закон или ссылаться на какой-либо прецедент, не конкретизируя соответствующим образом закон или не толкуя прецедент. Он должен всегда конкретизировать норму в контексте принципов, актуальных именно в данной ситуации, и давать содержательную интерпретацию этим принципам, принимая во внимание предыдущую практику их толкования.

По словам Дворкина, право — это прежде всего толкование. В связи с этим он выдвигает свою программу юридического толкования, связывающую право с политикой и политической моралью. Согласно данной программе, обязательность принятия судебных решений с учетом прошлого опыта аналогичных или родственных решений обеспечивает их предсказуемость и формальную корректность, а это гарантирует равенство прав и обязанностей, что создает в обществе более благоприятный климат и повышает уровень моральной легитимированное™ (от лат. legitimus — законный; легитимация — признание или подтверждение законности какого-либо права, полномочия) политики.

ftt В XX столетии часть юристов-теоретиков примкнула к философии позитивизма, стремясь использовать достижения в области методологии научного познания и символической логики при I формулировке задач правовой науки. Другие юристы отдали свое предпочтение антипозитивистским философским учениям в толковании юридических текстов и сделали ставку на традицию гуманитарных наук (наук о культуре), одним из идеологов которых явился Ханс Георг Гадамер (1900 — 2002), ведущий представитель философской герменевтики середины XX века. В своем основном сочинении «Истина и метод» (1960) он развил концепцию герменевтики не только как особого метода гуманитарных наук, но и как универсальной философии современности. По его мнению, философская герменевтика должна выступать самосознанием человека современной эпохи. Гадамер утверждает, что историческое понимание (именно понимание, а не только рационально-логическое познание) происходящего в мире состоит не в том, чтобы познавать универсальные законы бытия, а в том, чтобы осмысливать (уразумевать) в доступных обыденному сознанию понятиях, каков этот конкретный человек, этот народ, это государство, каковы особенности их жизненного уклада, их культурных ценностей. Как осуществить такое понимание?

Оно возможно лишь с учетом того, что интерпретатор того или иного текста, включая человека как особый символический «текст», всегда имеет некое предварительное его понимание (предпонимание), определенное соответствующими культурными условиями (семья, общество, государство), в которых он живет. Это предпонимание выглядит как пред-рассудок, но не в отрицательном смысле, а скорее в нейтральном, то есть в смысле предварительной (интуитивной) оценки, предваряющей аналитико-рассудочную деятельность субъекта познания. Нечто подобное имеет место в юриспруденции (обычное право (право по обычаю) —» формальное право).

К герменевтической философии права примыкают клерикальные представители новой волны возрождения естественного права (Г. Роммен, М. Биллей, Л. Сичес и др.) на базе учения неотомизма (богословско-философской доктрины Томаса Аквинского), относящейся к послевоенному периоду.

Учитывая возрастающую роль социальной философии в Х3£ столетии и тот живой интерес к политике и праву, которые проявляют философы всех школ и направлений, можно уверенно констатировать, что философия права, отжив свой век в качестве спекулятивной науки, сегодня вновь возрождается в новом качестве, принимая новые формы и новое содержание в зависимости от тех мировоззренческих и методологических ценностей, которых придерживаются теоретически мыслящие ученые.