Какую роль сыграла Реформация в становлении экономики, политики и культуры Нового времени? Почему только в период Реформации возникает специфическая форма капитализма?

Давно замечено, что в западноевропейских странах большая часть капиталистов и квалифицированных рабочих является протестантами, а не католиками. Объяснение напрашивалось само собой: поскольку в XVI столетии богатые города Центральной Европы были на стороне Реформации, постольку многие из потомков жителей городов того времени унаследовали соответствующую религиозную традицию (определенную систему идеологических ценностей, регулирующих их поведение и деятельность). Однако оставался без ответа вопрос: почему самые богатые города Европы и ее наиболее развитые экономические районы оказались столь восприимчивыми к протестантизму? Или: почему протестанты, в отличие от католиков, везде обнаруживали тяготение к экономическому рационализму, к этике рационального и упорного хозяйствования?

Социологи знают, что капиталист XX —XXI веков, как правило, лишен всяких элементов традиционных форм религиозности, если же таковые имеются, то играют скорее ритуально-бытовую роль типа обычного рукопожатия. Не характеризует его скупость или алчность. Главное в нем — выполнение своего профессионального долга, который заключается в нелегкой работе по непрерывному увеличению капитала, ибо капитал по самой своей сущности не может лежать мертвым грузом, не может не воспроизводится. Транжирам и мотам не место в железном строю людей, проникнутых «духом капитализма». Между прочим, в этой когорте не найдется места и для многих «новых буржуа» из республик бывшего Советского Союза, которые рассматривают капитал как средство для личного обогащения, а не как самоценную и самодовлеющую цель профессиональной деятельности.

Подобная капиталистическая мораль и вся система жизненных ценностей имеют, несомненно, свои исторические корни. В чем их суть, их смысл?

Для ответа на поставленный вопрос обратимся к книге известного немецкого социолога и философа Макса Вебера (1864—1920) «Протестантская этика и дух капитализма» (1905), предварив это кратким экскурсом в биографию талантливого ученого.

Вебер родился в состоятельной семье, члены которой придерживались религиозной традиции в духе строгого германского протестантизма. Его отец был крупным деятелем национально-либеральной партии.

В Гейдельбергском университете Вебер изучал юриспруденцию, одновременно серьезно занимаясь политической экономией и экономической историей.

В 1894 году Вебер становится профессором Фрайбургского университета, а в 1896 году переходит на преподавательскую работу в Гейдельбергский университет. Через два года в силу тяжелого душевного расстройства отказывается от преподавания и погружается в исследовательскую деятельность, хотя и не ограничивается этим. К преподаванию он вернулся в 1919 году.

В 1904 году Вебер становится редактором немецкого социологического журнала «Архив социальной науки и социальной политики». В этом журнале публикуются основные его произведения.

Как отмечают исследователи творческого наследия немецкого ученого, Вебер интересуется самыми разнообразными предметами, в число которых входят: экономика и экономическая история («Теория социальной и экономической организации», «Общая экономическая история», которая в русском переводе 1923 года получила название «История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории»), социология религии "(«Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира»), общая социология («О некоторых категориях понимающей социологии», «Основные социологические понятия»), право, политика («Политика как призвание и профессия»), искусство («Рациональные и социальные основания музыки»), методология социального познания («Критические исследования в области логики наук о культуре»). Между прочим, в 1906 году им публикуются статьи «К положению буржуазной демократии в России» и «Переход России к мнимому конституционализму». В значительной мере столь широкий диапазон профессиональных интересов был обусловлен энциклопедическим умом Вебера, который, по свидетельству современников, обладал исключительно большой эрудицией.

В период 1916—1919 годах он печатает одно из основных своих произведений «Хозяйственная этика мировых религий». Работу над этим произведением ученый продолжал до конца своей жизни.

Наступает 1919 год, и мы встречаем профессора Вебера в стенах Мюнхенского университета. Вновь начинается его преподавательская деятельность.

Вебер был одним из основателей Немецкой социологической ассоциации, члены которой регулярно собирались у него дома по воскресным дням, чтобы провести заседание Ассоциации. В этих заседаниях участвовали протестантский теолог, философ, социолог и историк религии Эрнст Трёльч (1865— 1923), известный юрист и философ права Георг Еллинек (1851 — 1911), психиатр и философ Карл Ясперс (1883— 1969), уже знакомый читателю моей книги Дьердь Лукач и др. После смерти Вебера его жена, Марианна Вебер, возобновила эту традицию регулярных заседаний «кружка Вебера».

Жестокое поражение кайзеровской Германии в 1-й мировой войне и явная угроза гражданской войны заставили Вебера активно включиться в политическую деятельность. В 1918 году он был приглашен в Вену для выступления о социализме перед офицерским корпусом. В Мюнхене его политические речи вызвали громкий резонанс. В 1919 году Вебер сопровождает немецкую делегацию в Версаль, где 28 июня был подписан Версальский мирный договор. Ясно понимая, чем грозит побежденной в войне Германии «диктатура пролетариата», он поддерживает союз правых социал-демократов и армии, участвует в выработке Веймарской конституции.

Вебер обладал не только большим ораторским талантом, но и большими способностями реального политика. Он мог стать внушительной политической фигурой на политической арене послевоенной Германии, но глубокое разочарование в надеждах на рациональность западной цивилизации, пессимистические оценки ближайшего будущего Германии не вызывают в нем никакого желания участвовать в политической жизни своего общества и претендовать на ведущую политическую роль. Когда в июне 1920 года Вебер заболел, он даже не пытался бороться с болезнью и 14 июня умер.

Вебер не был пионером выявления влияния религиозно-этического фактора на становление «духа капитализма». Уже Гегель в своей «Философии истории», говоря о Реформации как о «знамении свободного духа», связывал подъем экономической жизни в Европе с появлением протестантизма. Выдающийся немецкий философ считал себя именно протестантским мыслителем. Последнее явствует не только из традиции гегелевского семейства (еще прадед философа был правоверным протестантом, изгнанным из-за своих религиозных убеждений за пределы владений эрцгерцога Карла, последовательного католика), но также из поступков самого Гегеля, который на жалобу одного из слушателей (настоятеля католической церкви) по поводу антикатолического характера лекций писал, что слушатели-католики поступили бы лучше, если бы не посещали в евангелическом университете философские лекции профессора, хвалящегося тем, что он крещен и воспитан как лютеранин.

Свои религиозные симпатии Гегель подкреплял определенными политическими соображениями, согласно которым только в протестантских странах возможно согласие между религией и государством, тогда как в государствах других религий наблюдается больше разногласий и конфликтов, препятствующих созданию целостного государственного организма.

Аналогичных взглядов на протестантизм придерживался и Генрих Гейне (1797— 1856), полагавший, что вся немецкая философия вышла из Реформации. В таком же духе высказывался известный русский экономист, религиозный философ и богослов Сергей Николаевич Булгаков (1871 — 1944), а также один из лидеров германской социал-демократии Эдуард Бернштейн (1850—1932).

Вебер подчеркивал, что Реформация чрезвычайно усилила нравственный акцент на мирской работе человека. Лютеранская идея нравственного долга уничтожила примат нетрудового аскетизма над трудовыми обязанностями мирян. Еще более заострил эту идею кальвинизм, превратив ее в религиозно-этическую основу капиталистической идеологии и психологии, хотя сам Кальвин не ставил цель пробудить «капиталистический дух». Буржуазная меркантильность была ему чужда, но тем не менее, развивая новое учение о спасении души, он сообщил импульс развитию непредвиденных идеологических сил.

Поскольку кальвинизм представляет собой одну из религий спасения души, постольку он должен объяснить Бога как спасителя. Объяснение строится на том, что Бог — спаситель лишь некоторых избранных, но сами избранные этого не знают и не должна знать, равно как не знают ничего о своем проклятии осужденные Богом. В этом мире все равны. Поэтому следует уповать только на Бога и не полагаться ни на кого и ни на что в земных делах.

Никакими богоугодными поступками нельзя купить себе избранность и вечное блаженство. Все делается только во славу Божию, и каждый верующий, спрашивая себя: «Избран ли я?», обязан в унисон со своими практическими делами отвечать: «Да, я делаю угодное Богу, следовательно, я избран».

Испытание избранности в религиозной этике кальвинизма осуществляется посредством форм мирского аскетизма. Для этого требуется регулярно работать во славу Божию. Кто не работает, тот не Достоин Божьей милости. Всякие бездельники, пытающиеся улизнуть от труда и тем самым отказывающиеся доказывать свою избранность, должны быть сурово осуждены и наказаны презрением ближних. Кальвинисты провозглашают: «Бог помогает тому, кто сам себе помогает».

Изречение апостола Павла «Не трудящийся да не ест» Лютер и Кальвин относили не к греховной природе всех людей, а только к добродетельной личности. Реформаторы противопоставляли труд и праздность как ясно выраженные формы добродетели и порока. С их точки зрения богач и знатный господин должны трудиться в поте лица своего, ибо богатство и знатность не освобождают от выполнения заповеди апостола Павла. Лень становится выразителем безверия и неизбранности. Лентяй сближается с еретиком.

«Не для плотского наслаждения и греха, но для Бога должны вы работать, чтобы быть богатыми», — заявляли последователи Кальвина. Так на смену апофеозу незаинтересованного труда приходит апофеоз труда во имя наживы, прикрываемый ссылками на Бога. Религиозная этика протестантов ускоряла процесс превращения человека в сурового и решительного слугу капитала.

Кальвинистская этика отдавала в руки капиталиста наиболее трудоспособных и совестливых рабочих, прочно держащихся за работу как за богоугодную цель жизни. Интересы кальвинистского «бога» и капиталистического работодателя сливались в единый поток капитализма Нового времени.

Таким образом, если католицизм придавал-особое значение спасению с помощью молитвы и монашества, спасению, которое должно прийти к людям с небес, то протестантизм характеризуется радикальными изменениями в религиозном мышлении и чувствовании. Протестантизм утверждает, что жизнь верующих, наполненная постоянным усердным трудом, должна стать для них религиозным эквивалентом монашеского аскетизма.

Что касается Лютера, то его безусловная заслуга перед грядущим буржуазным обществом состояла в том, что он смело выступил против характерного для средневекового католицизма стремления привить человеку мысль полного ничтожества своей личности, выражением которого был тезис о невозможности добиться полного счастья в посюстороннем мире, а также религиозного спасения без помощи церкви, своими собственными силами, силами трудящегося человека.